– Вам весьма идёт военная форма, – заметил тот, всё ещё стоя у раскрытой двери, – послушайте, если Вам неудобно, я могу уйти куда-нибудь, право, мне ни сколь не трудно.
– Спасибо Вам, – проговорила робко Александра, – зайдите хотя бы на чай.
За чаем вскоре завязался разговор, и Александра узнала, что поезд этот едет далеко и долго, через Финляндию и несколько других стран, но пунктом прибытия всё же является Париж.
– Путь ужасно непрактичный, – махнул рукою офицер, – ехать без малого шесть дней! Но что уж тут поделаешь?! Вы, Александра, кстати, куда путь держите, быть может, я Вам помочь смогу.
– Вы уже помогли, да так сильно, что вовек я не смогу отблагодарить Вас.
– Ну, полно, это действительно ничего для меня не стоило, к тому же я безмерно счастлив провести хоть сколько-нибудь времени с образованным, умным человеком. Армия, к всеобщему стыду, нищает, а вот теперь и вовсе забираем последних солдат из Европы и выходим из войны. Позор! Потому-то большинство белогвардейцев покинуло Россию, а других просто казнили, так и останемся с одними лишь безграмотными забулдыгами, а ещё солдатами и офицерами себя зовут. Беда!
– Ужасно, конечно, только я не понимаю: отчего тогда Вы остаётесь в России, Никита Сергеевич. Вы молоды и, насколько я могу судить, довольно своенравны. Так отчего же, пресекая некие принципы свои, моральные убеждения, Вы остаётесь в совсем другой, чужой теперь для Вас стране?
– Эх, Александра, Вы совсем юная ещё, Вам меня не понять, да я и сам не совсем понимаю, отчего сердце моё зарыто в российской земле. Я офицер и своей стороны не предам, пусть она теперь и другая, пусть уже и не мать Россия, а мачеха, но всё же семья. Знаете, Александра, Вы молчите, не удалось мне узнать Вашей истории, но я вижу: за плечами Вы оставили что-то дорогое. Не навсегда Вы мчитесь в этом поезде заграницу, пусть и спрашиваете меня, а у самой готов ответ. Россия в сердце, её оттуда ни лезвием, ни огнём, ни пулей не вытравишь. Уедешь – скучать будешь, от тоски погибнешь; останешься – погибнешь от штыков и вилл врагов, ненавидящих умных, знатных людей.
– Хорошо Вы сказали, получается: куда ни пойдёшь везде смерть?
– А куда ей деваться, смерти-то? Она всегда меж нами, и не всегда понятно, почему она выбирает ту или иную жертву. К тому же без смерти, что за жизнь была бы? Бессмысленная и абсолютно пустая. Торопится бы некуда было, идти куда-то не было бы резона, а так, постоянное движение, стремление, путь, который приведёт тебя рано или поздно к какому-то результату, справедливому же или нет, не столь важно.