К тому же он отправил к главному государеву воеводе Михаилу Ивановичу Воротынскому гонца от себя с просьбой прислать полк для обороны Рязани. Со всех сторон выходило, что беспокоиться ему, воеводе, и не надо особо. Если Воротынский подоспеет, то сладит с крымцами без него. А нет, так рязанцы за свое имущество и жизнь спокойную не пожалеют выкуп отвалить. И потому он был немало удивлен, когда невесть откуда свалившийся на него боярин Басманов, известный крутым нравом своим, стал кричать, мол, он, Пронский, врагу продался и город к обороне не готовит.
-- Да ты, батюшка, в дом взойди, а то чего попусту глотку на ветру рвать, застудишь еще... -- увещевал Басманова Пронский.
-- Некогда мне с тобой разговоры вести, -- отрезал Алексей Данилович, -- вели в набат ударить, народ собирать на площади.
-- Да зачем же это народ полошить? Какой толк, если свалка начнется...
-- Татары в город ворвутся -- вот тогда свалка будет! Ты, как я погляжу, этого и ждешь? -- Басманов не на шутку наливался яростью и едва сдерживал себя, глядя на благодушно оглаживающего седую бороду воеводу.
-- Полки от главного воеводы жду,-- заикаясь, шелестел невнятно Пронский,-- давно гонца послал и теперь жду...
-- Ну, жди-пожди,-- недобро глянул Басманов,-- доложу царю, как ты татар с хлебом-солью на крылечке поджидал,-- и, хлестнув коня, обратился к сыну,-- Федька, ищи звонаря, а не найдешь или отнекиваться станет, так не трать время и сам ударь в набат. Понял?
-- Сделаю, -- Федор повернул коня в сторону маленькой звонницы, стоявшей посреди торговой площади.
Сам же Алексей Данилович велел Михею Кукше и Парамону Худяку закрыть городские ворота, других отправил собирать подводы по дворам и всех водовозов, чтобы начали подвозить воду к стенам и башням. Поехал вдоль рядов по пыльной площади-, разглядывая немногочисленных горожан, не спешно прохаживающиеся и, судя по всему, слыхом не слыхавшие про приближение Орды.
-- Напиться не дашь, красавица? -- обратился к девке, что несла жбан с квасом.
-- Глотни, не жалко хорошему человеку, -- и подала ему жбан.
-- Откуда знаешь, что я добрый человек? Вдруг я тать лесной и тебя утащу в буерак какой? -- засмеялся Басманов, не слезая с коня.
-- Да, где тебе справиться со мной? Смотри, чтобы я тебя с коня не скинула.
-- Неужто можешь скинуть? -- но договорить им не дали. Ударил набат, и народ, вздрогнув, повернул головы к звоннице, часто закрестились, завыли где-то собаки.
-- Спаси Христос! Пожар, что ли? -- послышались голоса.
-- Поди, опять татары идут,-- как о чем-то само собой разумеющемся произнес сиделец из своей лавки, облокотясь на прилавок,-- биться, видно, придется.