-- Живой хан,-- смущенно ответил юноша, поняв в какую ловушку заманил его невзрачный с виду старик, -- но я живу сам по себе. Хан мне и не указ.
-- Значит, два хана теперь у нас. Войны ждать надо, -- всплеснул руками старик, -- вай-вай, опять воевать станут. Опять бедный Назис голодный будет, когда лодку отберут.
Мухамед-Кул чувствовал издевку в каждом слове, произносимом старым рыбаком, но не было за что зацепиться, на что обидеться, и он лишь наливался гневом, зло покусывая губы и сверля старика взглядом исподлобья.
-- Хватит, Назис,-- неожиданно вмешалась Зайла-Сузге, -- ты добрый человек и не нужно злить другого. А то из доброго человека он может превратиться в волка. Он же не виноват, что родился от своего отца, чей брат хан Сибири. К тому же Мухамед-Кул обещал отыскать моего сына, отправиться за ним в Бухару.
-- Ой, какой человек оказывается твой племянник! Как зовут, говоришь? Мухамед-Кул? Рука пророка, по-нашему, значит. Пусть сбудется то, о чем он задумал, пусть стрелы врагов минуют его, пусть конь его любую дорогу одолеет, пусть болезни пролетят мимо него; пусть мать сына себе вернет.
-- Ладно, Назис, -- прервала его Зайла-Сузге, -- ты бы лучше подсказал, как ему до Бухары добраться.
-- О чем ты говоришь, кызы патша, свет очей моих?! Разве старый Назис на своем челноке плавал туда? Или с купечески караваном ходил? Не тебя ли много лет назад, царица моя, привезли оттуда? Не там ли родился твой племянник? Почему старого Назиса о дороге в Бухару спрашиваете, когда ее лучше меня знать сама должна?
-- Когда меня по той дороге везли, то я больше о смерти думала, а Мухамед-Кул совсем мальчиком был. Никто и не знал, что дорогу обратно спрашивать будем.
-- Тогда я вам вот, что скажу: нельзя ему одному в дальний путь отправляться. Может добрый человек и подскажет, куда идти, ехать, да только разбойников нынче много вокруг развелось, так и рыщут, с коня путников ссаживают, голову с плеч снимают. Рассказывал мне мой родич, а ему кто-то из купцов говорил, что без сотни воинов ни один караванщик в путь не отправляется.
-- И я о том же слышал,-- подал голос молчавший до сих пор Мухамед-Кул, -- совсем редко в Кашлык караваны приходить стали.
-- Вот, о чем и толкую. Пропадешь зазря. И сына госпоже нашей не сыщешь, и сам назад не вернешься. Еще больше она печалиться станет, что на верную смерть тебя спровадила.
-- Прав старый Назис, -- провела тонким пальцем по переносью Зайла-Сузге, -- тебе нужно сотню воинов с собой брать, а для того деньги нужны немалые. А лучше всего с караваном идти. Самый безопасный путь.