– Да. Как же – с излишней готовностью согласилась Света.
Надежда Михайловна внимательно посмотрела на дочь. Тяжелый вздох вырвался из груди. Через пару дней Света уезжала.
Проводов не было. Они, молча, собрались и, молча же, дошли до станции. Только когда из-за криулей показался поезд, каждая мать бросилась к своему ребенку. Надежда Михайловна, одной рукой державшая на руках внучку, другой крепко обняла дочь, а та потянулась к своей маленькой девочке, чтобы прижаться к дочери губами. Так они стояли, крепко обнявшись, представляя из себя одно целое. Любовь к друг другу и тревога за судьбы близких объединяли их больше, чем сплетенные в объятии руки. Поезд остановился. Света вымученно улыбнулась, как она улыбалась все последнее время, и направилась к вагону. Надежда Михайловна с Галинкой на руках, истратив последние силы на прощание, устало опустилась на привокзальную скамью. Поезд тронулся, все больше разделяя уезжающую с родными местами и родными людьми.
Москва встретила ее кучей проблем. Самая главная – работа. Придя в свое кафе, она застала невеселую картину. Все ждали новостей и все их боялись. Появившаяся в стране, частная собственность и, только что родившиеся на нашей территории, рыночные отношения вносили в судьбы людей свои коррективы. Для кого-то это было благом и исполнением желаний. Для кого-то – неожиданно свалившейся нежеланной реальностью, которая не сулила ничего хорошего. Одно дело работать на государство. Тут были все равны. Другое дело, когда люди стали делиться на хозяев и наемных работников, фактически слуг. Слугами и батраками быть никто не хотел. Воспитанные на ненависти к эксплуатации человека человеком в старой стране, люди соглашались на одного эксплуататора – государство. В новой стране со старыми гражданами это право предоставлялось любому, кто мог его реализовать. Способности к этому, а также непонятно откуда взявшиеся возможности, появлялись зачастую вовсе не у самых достойных представителей общества, а, наоборот, у самых худших, откровенно анти социальных элементов. Иной раз, хозяином предприятия становился вчера еще рядовой коллега, такой же, как все, или даже хуже, чем другие. Это вызывало сильное возмущение и отторжение у людей новых законов. Многие утешали себя только тем, что не верили в постоянство и закрепление в жизни этих новшеств. Именно это и происходило в кафе, где работала Светлана.
Предприятие передавалось в собственность коллективу. Основной костяк работников, которые смогли найти деньги на оплату своей доли, был невелик. Он составлял всего семь человек из двадцати работающих. Доли предлагались всем, кто работал не менее шести месяцев со дня устройства. Многие отказались. Сами. Не было денег. Да и откуда бы им взяться в условиях инфляции и повсеместной задержке зарплат. Их доли тоже были выставлены на продажу. Добавить себе еще одну долю смогла только бухгалтер Людмила Геннадьевна. Остальные излишки выкупил директор.