– Уезжаю, проводишь?
– Чего так быстро? – изумился Андрей.
– Дела, – сухо, давая понять, что расспросы излишни, ответил брат. О том, как он отнесся к вчерашнему предложению, Андрей даже не стал спрашивать, и так все было ясно. Но когда они уже спускались к реке, Николай сам неожиданно затронул эту тему:
– Если я про ваш социальный эксперимент скажу откровенно все, что думаю, не обидишься?
– Да говори, конечно! – ответил Андрей, не понимая, что такого обидного можно сказать про их общину. А в глазах брата вдруг появилась ядовитая ненависть.
– Вы тут конечно все замечательные. Но знаешь кого, напоминаете? Овечек, которых в загоне возле скотобойни выпустили, и дают попастись, пока забойщики работой перегружены. А я, брат, овечкой быть не желаю. Ни в скотобойне, ни на вольном выпасе.
В целом Андрей понял, что хотел передать этой аллегорией Николай. Он многое мог бы сказать в ответ. И про то, что нельзя, глядя на мир, видеть только его темную сторону. Что над всеми этими "скотобойнями" есть вечная жизнь и бескрайнее небо. Но чувствовал, что не испытав и пережив то, что наверное испытал и пережил брат, не имеет морального права ни поучать, ни проповедовать.
Когда они подошли к остановке, из-за поворота как раз появился автобус.
– И куда ты теперь! – спросил Андрей, обнимая на прощание брата. Николай уклонился от прямого ответа. С усмешкой заявил только, что есть у него еще дела в этом лучшем из миров. Помахав на прощание автобусу, Андрей вдруг подумал, что возможно видит Николая в последний раз. А уже когда подходил к деревне, пришла догадка, что после того, как они вчера расстались, возможно, случилось нечто подтолкнувшее скорый отъезд.
Темный ангел
Став гражданской женой Давида, Анастасия с полным основанием могла считать себя счастливой. Только счастье это казалось каким-то слишком обыденным. Не было волнующей и опасной пляски на грани света и тени, острых приступов ненависти и ревности, сменявшихся вспышками жертвенной любви. Всего, к чему привыкла за годы жизни с Максом. Анастасия понимала, что ей несказанно повезло и вряд ли еще она когда-нибудь встретит такого человека: – надежного, волевого, с глубоким умом и сильными умелыми руками. Чем-то он напоминал оставшийся в памяти образ отца. Кстати, был на шестнадцать лет ее старше. Но какое это имело значение! Хотя, может быть, и имело…
С Давидом, не боясь за будущее, можно было идти по жизни дальше. Но куда идти? Получалось, что только в старость! И вот это ощущение конечной станции пугало и порождало смутное беспокойство. Иногда во сне приходили похожие на Макса красавцы, или юркие сатиры с гротескными чертами Станислава. И, словно героиня "Бесприданницы", она была готова броситься с ними " Хоть на край земли, хоть за край!". Просыпаясь, Анастасия говорила себе, что это всего лишь сон. Никогда в жизни не променяет она своего мужа на такие персонажи. Но почему-то окончательной уверенности в благих намерениях не было. Не исчезла еще тяга тихони-отличницы к нарушителям общественной морали и школьной дисциплины. А, может быть, темный ангел с ее детского рисунка продолжал кружить где-то поблизости, и иногда зимними ночами она слышала шелест его крыльев.