– Ты трусишь, Пегас.
– Трушу, – легко согласился он, – Все здесь трусят. У нас ещё есть мозги.
– А у меня нет, – ответил Кира и пошёл.
Зато у него есть совесть!
– Ты куда собрался?!
– В школу!
Так-то. Он всем им покажет.
– Почему он сказал, что ты виноват? – ожила вдруг Дана.
– Хоть ты не лезь.
– Почему?!
Пегас, наверное, ей что-то ответил – Кира уже не слышал – потому что за спиной раздалось:
– Вот ты сука крылатая!
– Куда?! А ну, стоять!! – заорал Пегас так, что заложило уши.
Обернулся Кира только выйдя из метро, и обнаружил, что стоит один. Не пустил, значит. И неважно! Кира всё сделает сам. Он сможет.
– Ребята, вы это… держитесь, – сказал он часовым, и те проводили его встревоженными потерянными взглядами.
Юноша переступил границу баррикады, понимая, что вернется за неё, лишь когда что-то решится. Там, впереди, враги жаждут их крови, там озлобленные люди, покой и привычную жизнь которых они нарушили, сказав, что дальше так жить нельзя. Там их ненавидят все.
Кира пошёл им навстречу, в другую жизнь, в другой мир, поджидающий его за углом. Пегас будет… нет, конечно, ни о чем он не будет жалеть, даже если истерзанное тело Киры принесут к его ногам. Он-то считает, что прав. Он скажет, что Кира сам напросился.
Вздох. Один шаг, одна линия обкрошившегося кирпичного дома, разделяющая два враждующих мира. Кира сделает этот шаг.
Кира сделал его.
На Киру бросилась собака.
Собачонка. Маленькая такая, лохматая, брехливая. Обтявкала его с головы до ног, пока хозяйка не оттащила хулиганку за поводок.
– Извините, пожалуйста! Муся, фу! Фу, я сказала!
Кира застыл, как ослеплённый, хотя солнце едва-едва проглядывало сквозь серость октябрьских туч. Мимо него проезжали машины. Мимо него ходили люди. Люди жили, никто не смотрел на него, не пялился, не тыкал пальцем, не вызывал агрессивно полицию. Людям будто было… всё равно.
Если кто и смотрел на Киру, то это молодые девушки, улыбаясь, когда юноша растерянно задерживал на них взгляд. Боже, девушки! Ведь когда-то Кира даже немного пользовался их вниманием, когда-то он был интересен им, а они ему. Боже, как давно это было…в той жизни, когда их миры ещё не были так ясно разделены.
– Мама! Мам! Когда я вырасту, я тоже смогу убивать плохих певцов? – молодая женщина протащила мимо Киры шкета, на вид, первоклассника.
– Когда ты вырастешь, их, слава Богу, уже не будет.
– А мы из-за них к бабе Любе поехать не можем?
– Ненадолго, Аркаша. Скоро станцию откроют. Ну-ка, поторопись!
– Хочу тоже Рунет, почему у Бори есть, а у меня нет?
– Потому что Боре четырнадцать! А ты опаздываешь на первый урок!