– Я…
– Не трать мое время, Кирилл. Я уже тысячу раз слышал, что только этот Пегас знал подробности вашего великого плана. Который застрелился, благородный такой. А те, кто мог что-то знать, заперлись в «Православе» с пленными депутатами. Ты ведь не из их числа? Не их первых пегасовцев?
– Я…
–Ты можешь назвать станции, где ваши ещё не развернули бойню, но планируют?
Кира мог. Но теперь не стал бы этого делать. Устало потирая виски, лейтенант вызвал сержанта, и пленника снова повели по школьным коридорам, всё дальше, будто пытаясь запутать юношу в незамысловатой планировке трехэтажного здания. В кабинете, который был (и остался) медицинским, Киру осмотрели и ощупали. Снова. Ещё на входе у него забрали пистолет с телефоном, и, опасаясь за ловец Пегаса, Кира изловчился и незаметно надел его, спрятав под одеждой, дабы веревочка напоминала веревку из-под крестика.
«Прости, Пегас. Права на это у меня нет, но…»
После короткой молитвы две медсестры занялись сбором анализов, квохча над судьбой бедного Киры: такой молоденький хорошенький мальчик, а такой глупый. Юноша стойко выдержал все испытания, даже забор крови из пальца, но ни слова не сказал им в ответ, пребывая в глубокой растерянности. Это не было похоже на чудовищные эксперименты. Или то, что происходит, лишь подготовка к ним? Они так бдительность его успокаивают? А кровь зачем? И вот это всё?
– Эй!
– Не дергайся, крылатик. Это просто процедура, – его кожу смазали чем-то неприятно-липким, прицепили датчики к груди.
– Я не крылатик. Это Пегас…
– Да вы для нас все крылатики, – датчики пикали, всасывали кожу как-то жутко, Господи, когда же уже всё начнётся? Сколько можно ждать? Кира слишком долго готовил себя к тому, что ему предстояло вынести, и это ожидание выматывало сильнее любых пыток. Они что с этими анализами делать собираются?!
– Мы закончили.
И снова его повели, и снова – по долгим тёмным пыльным коридорам. Господи, Кира уже чувствовал себя, как провинившийся школьник! Сначала к классруку, потом к завучу, потом к директору… к нему уже начнут относиться, как к государственному преступнику или нет?!
Наконец его привели на второй этаж, к двухстворчатым дверям под охраной ещё одного солдата, и Кира понял – вот теперь всё. Этот актовый зал станет его могилой. Когда они подошли совсем близко, юноше показалось, что изнутри доносится какой-то шум, но едва сержант открыл дверь, шум превратился в нечто вполне определённое: смех, громкую музыку и радостно вопящий хор. Сержант достал пистолет, и Кира застыл, не веря. Боже, глупые! Вас же всех перестреляют! Как же можно быть такими…!