– Теперь мы точно, как мутанты, – мрачно заметил Лекс, и никто не оценил его шутки. Только Денис хохотнул также мрачно, глядя, как пустеет зал.
Та женщина – её называли «агент Морозова» – приходила и снова, спрашивая, кто готов сотрудничать, но получила лишь тяжелые взгляды и беззвучные пожелания скорейшей мучительной гибели. Кира забился в угол и прямо на полу рисовал оставшейся краской чёрную змеиную лиру пегасовцев. Ему нужно было чем-то заняться, чтобы отвлечься, не думать и терпеливо ждать.
Вскоре они услышали крик.
– Кто-нибудь собирается что-нибудь делать?! – взвилась Оля, впившись в руку трясущегося Максима, – Ты же директор! Разберись!
– Да какой я… там… – слабо отбрыкивался молодой человек, – там вон! Алексей Викторович! Это он планом занимается.
– А должен ты!
– Ч… чего это я-то-о? Почему я…?
Но об такие томные многозначительные взгляды разбиваются корабли мужских комплексов, и Максим, неловко пристроившись к группе, стал принимать пассивное, а затем и активное участие, нерешительно предложив несколько идей. Кира слушал, но молчал, зная, что здесь есть люди гораздо умнее, гораздо сильнее его. Он часто чувствовал это, и сейчас, и в детстве. Однажды, в средней школе, он примкнул к шайке, заставляющей всех учителей выть от их проказ, и вот так же сидел молча, слушая их планы по разрушению общественного строя, а они обсуждали, спорили, решали за Киру, потому что они были старше, умнее и злее. Это было неправильно, они были плохие… но ещё хуже остаться в одиночестве против целого мира. Лучше быть ведомым, чем повести и всё испортить.
«Ты ничтожный», – каждым своим взглядом говорил Пегас. Один, только один раз у него получилось, один раз Кира вызвал в нём что-то, кроме презрения, но теперь, после своей дурацкой инициативы, Кира оказался здесь. Вот Пегас посмеется…
К ночи план был готов. Через окно они кое-как договорились с той группой, и осталась только последняя деталь, без которой риск был неоправданно велик: третий этаж – штука опасная, можно и ногу сломать.
– Ты директор, – заявила Оля бедному Максиму, который, пленённый её красотой и силой воли, ходил за девушкой хвостом, – Ты должен быть ответственен за свой клуб.
– Но я… я…
– Только ты.
– Я… А Лекс Викторович? – взятый в тиски и ежовые рукавицы, он из трясущегося осиного листа медленно превращался в человека. Денис посмеивался, мол, теперь Оле есть, в чью голову вбить свой неженский характер, – ну почему я? Ну пусть Алексей Викторович!
– Он не сможет. Только ты на это способен, Максим.
– Правда?
– Конечно. Ты самый храбрый! Я же вижу.