«С ними? С этими уродами?!» – одним взглядом безвольно, отчаянно вопрошал он. Кира понимал. Его всегда видели не таким, каким он был. Но если чем и гордился юноша, то тем, что, изменившись, собой он всё же остался. Для него по-прежнему были важны некоторые вещи – важнее, чем дыхание: любовь, прощение, нежелание делать больно другим и получать боль в ответ.
– Кира, – удивительно вкрадчиво для него – как с тупым – заговорил Пегас, – вспомни, сколько людей погибло. Если мы пойдем на этот… компромисс, их смерти окажутся зря.
– Не зря. Благодаря им у нас есть шанс всё изменить.
– Но ты отказываешься от этого шанса.
– Я предлагаю выжить. Нельзя биться до тех пор, пока всё не изменится. Нельзя биться до смерти – некому тогда будет биться.
– В этом моя жизнь!
– Так измени её. Со мной.
Пегас засмеялся, и Кире снова захотелось его ударить, но сил не осталось. И смех этот был горький. Он никогда не сможет. Такая его жизнь. Он просто откинулся назад, лёг, продолжая смеяться, слепо глядя в потолок пещеры, и Кира лёг рядом с ним, положив голову на здоровое крыло. Он смеялся долго, глухо, болезненно, и наверное, никак не мог поверить, что вот такое вот проросло у него под боком. Кира слушал и гладил крыло. У него, главного утешителя революции, не было утешения для Пегаса.
– Давай, – сказал он после того, как смех стихнул даже в глубинах пещерного эха, – вставай, мой революционер-взрыватель. Сделаем из этого места большущую бомбу.
Он поднял Киру. Он не сопротивлялся, не спорил больше. Кира внимал его указаниям, делал, что говорят, они вместе что-то сваливали в кучу, протягивали, соединяли и разливали… не оставалось сомнений, что результат должен был оказаться… нда, крышесносный. Взрыв накрыл бы и всю Москву – зачем? Не обязательно же… можно же просто припугнуть. На возвышенности они соорудили горку с фитилём, и Пегас даже где-то в залежах наскрёб зажигалку. Просто прекрасно. Эта хреновина даже выглядела опасно.
– Круто.
– Одна искра, и тут всё взлетит. Ну вот.
Он снова сел, теперь рядом с бомбой. Прежде Кире казалось, что все важные решения принимаются стоя или на бегу, но сейчас он понял, что тех, на ком лежит такая ответственность, ноги часто и не держат.
– Иди.
– Куда?
– На переговоры твои. Я буду здесь. Весомый такой аргумент согласиться на мир. Они знают, что нам нечего терять.
Кира опустил голову, глядя исподлобья, сверху вниз. Всё казалось правильным и логичным – таким оно и должно было быть. Пегас же говорил, что Кира его лидер. Он согласился на компромисс. Он позволил Кире решать. Всё складывалось до скрежета правильно, только… только Пегас ведь всегда стоит на своём.