Последние капли радуги (Янц) - страница 743

ОТВЕТ:

Были на то причины. Нельзя изменить всё сразу. Мирное время – прекрасный способ понять, чего мы добились, и принять все возможности для улучшения жизни.

ВОПРОС:

А если Пегас вернётся?

ОТВЕТ:

Пожалуйста, перестаньте повторять чушь из оппозиционерских сообществ. Никто не бессмертен. Даже утопические мечты об идеальном мире. Поверьте. Нам с вами в таком не выжить.

Следующее видео: И. Мышевский: «Чем фанатики опасны для страны». Размышления о Будущем Федерального Контроля.

Дождь закончился.

Из вагона на перрон высыпались люди. Шлёпая по лужам, они подходили к краю и щурились, глядя на солнце, будто всё еще неуверенные, что заслужили этот свет и этот простор. Между и Ачинском и Красноярском раскинулась степь – бескрайняя, как небо, способная заставить биться чаще сердце любого городского жителя.

Двенадцать человек здесь – и ещё около сотни в других вагонах, в других поездах и залах ожидания аэропортов. Все они ехали к Заборчику, спасаясь от преследования властями – благо, их новые друзья знали, как перебраться через него. Оказалось, за границей немало давно иммигрировавших соотечественников: один из них и принимал беглецов на той стороне – некто по имени Борис, вместе с сыном развернувший активную деятельность по спасению государственных преступников.

Борьба за жизнь продолжалась.

Долго ещё черные змеи-лиры будут беспокоить общественность, долго ещё государство будет шипеть и зализывать раны. Цель пегасовцев сейчас была одна – выжить. Они смогли отвоевать себе право на жизнь, настоящую, без запретов и лишений, они вырвали её из рук врага и не собирались отпускать больше.

Они стремились к ней, как солнце стремится прорваться сквозь низкие серые тучи. Солнце ведь не думает, заслужили ли жизнь его лучи. Оно просто существует, и этого достаточно.

– Как думаешь, Пегас всё-таки вернется? – спросил один из них. Кира вдохнул влажный воздух и закрыл глаза, подставляя лицо теплому свету. До Владивостока ехать ещё несколько дней, обратно – не меньше. Они могли вернуться, если бы хотели. Но никто не хочет.

– Не знаю. Это его право. У всех вас теперь своя жизнь. Возвращайтесь в вагон. Поезд отправляется.

Кира дождался, когда перрон опустеет, и улыбнулся встревоженной проводнице, жестом показывающей, что пора заходить. Им больше не нужен ни сопровождающий, ни лидер, ни Пегас. Жить, творить и любить в новом мире они научатся заново, сами. Его путь закончится здесь, в степи и свете осеннего солнца.

Жёсткие стебли цеплялись за ноги, окропляя джинсы россыпью капель. Кира не взял с собой ничего, потому что у него ничего не осталось – хорошо. Впереди была только степь, но часть его сознания, та часть, что теперь ни на мгновение не умолкала и требовала действий, знала, что впереди, среди лесов затерялась небольшая деревня, и всё, что было у деревенских – телевизор. Теперь ещё будут они.