Потому что все, что мы делаем в этом мире, мы делаем ради женщины. И наоборот. Хотя ни фига не осознаем это, и не сознаемся в этом. Вот это и есть бессознательное.
– Я в тебе не ошиблась, – прошептала Люба, восторженно глядя мне в глаза.
– Я не хочу быть Кисой Воробьяниновым! – возмутился я. Пытаясь протрезветь, но получалось плохо.
– Ну, до Ипполита Матвеевича ты ещё не дорос, слишком молод, – с усмешкой успокоила меня Люба.
– Люба, – произнёс я очень пафосно. – Я прекрасно представляю, как много нового мог бы тебе показать, чего ты ещё не видела или не пробовала в своей жизни в силу сложившихся обстоятельств. При этом я бы чувствовал себя хозяином жизни, чуть ли не волшебником, открывая для тебя этот мир заново. Но очень и очень скоро ты бы ко всему этому привыкла. К отдыху на море, к ресторанной еде, к развлечениям, к каким-то материальным благам. И осознала, какой же я был мудак, как я надувался величием, кидаясь понтами перед юной девочкой; да и машина у меня так себе – бывают и покруче.
– Меня материальные блага не интересуют, – просто сказала Люба, – мы можем остаться и в Попадалове.
– А, если я не захочу здесь остаться?
– Я же сразу сказала: «Я не претендую на твою свободу». Я хочу от тебя девочку. И все. Если захочешь, я поеду за тобой куда угодно, хоть на край света. Не захочешь – останусь здесь. Я тебя не держу.
– Люба! Почему я!? Так не бывает! Мы с тобой знакомы меньше суток?!
– Бывает, – уверенно сказала Люба. – Андрей, как ты думаешь, почему ты оказался здесь? Ты думаешь, что случайно?!
Этот вопрос погрузил меня в сознательное и бессознательное одновременно. Я уже не слышал, говорит Люба или мы уже сидим в тихой темноте.
Зачем я здесь?
Октябриныч не произвёл на меня сильного впечатления.
Вернуться к мечте на старости лет тоже вряд ли удастся. Это я про орнитологию. Но вить гнездо второй раз я тоже не хочу. Это уже не про орнитологию. Это я про семью. Конечно, круто иметь молоденькую жену с такой упругой задницей как у Любы. На первый взгляд.
А потом? Потом другие взгляды. Он старый пердун, а жена у него вполне.
Но отказать женщине, которая говорит, что я хочу от тебя дочку?! Это что-то просто разрушить в этом мире.
А дети? Мы с женой сначала родили двух детей и только потом начали принимать алкоголь. За предыдущие поколения мы сказать не можем, а за себя вполне – урона генофонду нации мы своими вредными привычками не нанесли. Простой принцип, как в пьющей стране рожать здоровых детей. И что получится сейчас, если я начну осеменять молоденьких девиц?
Конечно, в природе у птиц существуют специальные механизмы перемешивания генотипа разных поколений. Это приводит к укреплению генофонда, что в свою очередь ведёт к разнообразию мутаций. А что, мутации – это здорово? По Дарвину – да.