А потом мы долго сидели за нашим столом и разговаривали. Алкоголь нам был уже не нужен.
– Плохие мы с тобой свидетели, – предположил я, – упустили молодожёнов.
– Да ладно. Больно мы им нужны, – успокоила Люба. – Я Лену знаю: все эти условности её только тяготят. Да и Таволгу тоже.
– А сколько ей лет?
– Тридцать четыре, почти 35.
– А тебе? – спросил я.
– Мне тридцать. Самое время рожать.
– А мне сорок пять, – с ударением произнёс я. – Родись ты на три года раньше, и я бы тебе в отцы годился. По формальному признаку. Чуть-чуть не успела.
– Мне все равно, меня это не пугает, – равнодушно ответила Люба. – У тебя тоже, самое время родить. Слышал, что профессор сказал? У тебя, Андрей, сколько детей?
– Двое, – растерянно произнёс я.
– Ну и хорошо. Я рожу тебе третьего. Девочку, – уверенно сказала Люба.
– Люб, а почему ты в городе не осталась? – попытался я перевести тему. – У тебя какое образование?
– Высшее. Экономическое.
– Ты пять лет училась в городе и не осталась?! – я был очень удивлён.
– Практически шесть. Я через рабфак поступала, – Люба говорила очень уверенно. – А почему я должна была остаться? Я здесь родилась. Мне здесь нравится. Это моя родина. Почему я должна была остаться в городе?
Неоспоримость простых Любиных доводов заставила меня промолчать. И я проглотил фразу «так все делают» где-то внутри своего сознания. В растерянности я провёл двумя пальцами по спине девушки сверху вниз. Пальцы с трудом перебрались через неожиданное препятствие в виде бретельки лифчика.
– Тоже снять? – спросила Люба.
– Знаешь, в восьмом классе я сидел за одной партой с Ленкой Соколовой, – начал я свой рассказ. – Она мне нравилась. И однажды, совершенно случайно, также провёл пальцами по её хребту, перескочив полоску лифчика. При этом у меня не было никакого сексуального чувства или влечения. Это произошло чисто механически. Но девочка повернулась ко мне и гневно произнесла: «Эх, ты! А я думала, что ты не такой как все!»
А потом она родила. Сразу после восьмого класса. Хорошо, что я не попал под её раннюю гиперсексуальность.
– Чисто механически, – передразнила меня Люба, смеясь. – Ты что, Фрейда не читал, про бессознательное и сознательное?
– Фрейда читал, но муть какая-то. Про фаллические образы, сновидения. Но то что половое чувство правит миром, с этим я полностью согласен. Хотя может быть Фрейд этого и не говорил: я был невнимателен к нему. Я не верю в возможность существования однополого мира. В этом мире нет: ни книг, ни музыки, ни стихов, ни картин, ни открытий. Серая масса, размножающаяся почкованием. Правда, войн тоже, видимо, нет, просто тупо поедают друг друга для саморегуляции численности.