– Прикладной аспект формализма – прикрыть свою задницу, – отреагировал Конан Федорович. – Поэтому формалисты двигаются по карьерной лестнице куда быстрее тех, кто пытается мыслить логически и искать во всем здравый смысл. А его не надо искать при формальном подходе.
– Без всякого сомнения, – согласился профессор. – Но представьте, есть два процесса. Первый процесс, который мы не можем контролировать. И второй процесс, который мы полностью контролируем. При этом первый процесс сводит на нет все наши усилия. И с точки зрения логического подхода мы должны прекратить второй процесс в силу его бессмысленности. Но только не с точки зрения формализма! Формализм требует продолжать наши бессмысленные действия, и как на это отреагирует система в целом, при своём дальнейшем развитии – это логически предсказать невозможно. Религия – это всегда формальный способ мышления.
Когда гости почти разошлись, Конан подошёл ко мне.
– Андрей, ты, наверное, даже не представляешь, – произнёс он с ухмылкой, – скольким мужикам ты сегодня ночью перешёл дорогу. Увёл последнюю красавицу. Даже хорошо, что тебя отправляют на станцию. Ты сам-то рад?
– Рад, – хмуро буркнул я, вложив в радость и мужиков, и красавицу, и климатическую станцию.
– А на Электрощита не обижайся. Он долго тащил эту ношу. Бывают в жизни обстоятельства.
– Да как-то уж очень подло у него это получилось, – неохотно промямлил я. – Мог бы прямо попросить. Я ему даже дом построил. – Мне до слёз стало жалко себя.
– Андрей, мы в течение жизни постоянно кого-нибудь предаём. Обычно так, по мелочи. Но это не может служить для нас оправданием. Согласен?
– Согласен, – осознанно согласился я, за мгновенье перелистав все тёмные страницы своей биографии.
– В христианстве на этот случай есть для нас покаяние, но с точки зрения кармы мы можем только отработать плохие поступки добрыми деяниями. Андрей, ты знаешь, что такое доброе деяние.
– Знаю, – я был готов к ответу. – Это когда не ждёшь в ответ благодарности или иных дивидендов.
– Да. Ты знаешь. Считай, что станция – это твоя карма. Береги ее, она очень важна. Ещё до прихода учёных там что-то было. Много веков подряд, а может и со дня сотворения Мира. Не будет станции, не будет и Попадалова. Возможно, вся Вселенная держится на ней.
– Вселенная держится на кончике конца пса, трясущегося от вожделения, в сорокаградусный мороз, – возразил я.
Конан долго и внимательно посмотрел на меня, видимо, пытаясь понять направление морщинок на моем лице.
– Андрей, если ты немного подумаешь, ты поймёшь, что я сказал тебе то же самое.