Над поверхностью стола появилась недоумевающая мохнатая морда. Васька сразу все оценил, понял и злобно сверкнул глазами в мою сторону. По его надутым щекам было понятно, что он еле сдерживается, чтобы не промяукать в мой адрес всякие гадости. Останавливал его только страх быть разоблачённым перед старушкой. С говорящими котами лучше не связываться, и я подвинул к нему тарелку. Васька заёрзал на своём стуле – демонстративно стырить блин со стола при свидетелях?! Я ободряюще ему подмигнул и слегка кивнул головой. Он плавно подцепил блин когтём и исчез за горизонтом стола. В этот момент вошла Агафья Ивановна, и тоже поразилась скорости исчезновения блинов.
– Васька! – заорала она и затем, крайне лаконично, буквально в двух словах, рассказала о его собачьем происхождении и пригрозила лишить его мужского достоинства.
– Агафья Ивановна, это все я, – вступился я, надувая щеки и имитируя жевательный процесс.
Старушка просто остолбенела. Её можно было понять – таких проглотов как я, она ещё не видела! У Васьки хоть было немного времени, пока мы беседовали у печки о проблемах местной орнитологии. У меня же…
– Ну, два блинчика Васе скормил, – признался я, чтобы не перебарщивать. – С детства кошек люблю.
Старушка немного успокоилась, сказала, что ну ладно, теста у нас много и скрылась за занавеской. А я почувствовал, что кто-то толкает мою ногу. Я заглянул под стол. Васька лбом бодал мою ногу, держа в зубах блин. Когда он заметил, что я заметил, он протянул блин мне, вытянув морду вперёд и вверх. Я понял – это благодарность, и принял дар. А Васька направился в сторону двери. Это было жуткое зрелище. Кто-то мне когда-то сказал, что в отличие от собаки, кошку нельзя перекормить. Ну да, Васька не умер, во всяком случае, пока. Но еле волочил своё раздутое пузо по полу. Кожа растянулась так, что просвечивала через шерсть. Кот стал похож на бритого дикобраза. Жестом я показал Василию, что надо поторапливаться, иначе сейчас спалимся. И вспомнил детский анекдот. Когда муж неожиданно возвращается домой, и жена выталкивает любовника через балкон с девятого этажа. А потом перегибается через перила, машет рукой и кричит: «А теперь давай – отползай! Отползай!» То же самое я предлагал Василию – отползать. Котяра не подвёл. Пока пёкся следующий блин, он таки успел добраться до двери, навалиться на неё и боком перекатиться через порог. Когда я закрывал за ним дверь, он жизнеутверждающе промяукал из сеней: «Мя-мря. Мря-мя. Ме-мрё умря-мим-мся». Что в переводе означало: «Давай, пока, ещё увидимся».