– Как, он выгнал из дворца эту девчонку? – вырвалось у жреца с надтреснутым голосом.
– И это правда? – на лице Асахадона отразился испуг.
– Нет! – с нотой плохо скрытого сожаления ответил верховный. – Он поступил иначе. Ах, эта крестьянка! Она, казалось, так наивна! Я говорил с ней однажды здесь…
– Когда? – немедленно спросил тонкогубый.
– Пару месяцев назад, – ответил верховный и Асахадон кивнул, подтверждая истину его слов. – В то утро она явилась одна, чтобы сделать подношения великому Амону. Я говорил с ней, выражая беспокойство за судьбу Египта. Но она увидела в моих словах совсем другое значение, в добрых намерениях – злой умысел, и она рассказала об этом фараону. Она, я убежден, наговорила на меня, добиваясь моего изгнания!
– Откуда ты знаешь об этом, о Такенс?
Верховный глубоко вздохнул и произнес, торжественно подняв вверх подбородок:
– Дело жречества гибнет. Такенс… ваш верховный служитель и правая рука фараона сегодня стал изгнанником двора.
– Что?! Что случилось? – заволновались жрецы.
– Я давно видел, как у нашего властителя растет недоверие ко мне. Он все меньше позволял мне, своему сановнику, участвовать в делах, все больше отдалял меня. А сегодня… – верховный перевел дух и внимательно прошелся глазами по лицам подопечных. – Сегодня я узнал, что у фараона новый сановник.
– А ты, о мудрый Та…
– Меня известили через слуг, что доступ во дворец отныне мне закрыт! – воскликнул верховный в исступлении.
Жрецы не знали, что сказать. Они сами были ошеломлены известием Такенса. Только Асахадон бесстрастно следил за происходящим.
– Да! – с горечью повторил верховный. – Фараон отстранил меня от своего трона, взяв сановником молодого номийского аристократа Хоремхеба.
– Чем же славен этот человек, которого фараон предпочел тебе, мудрейший? – спросил жрец с надтреснутым голосом.
– Он, да будет тебе известно, мудрый Куш, умен, образован, а главное, абсолютно предан своему господину. Он, как никто другой, подходит фараону.
– А как же с тобой, о мудрый Такенс? – осторожно спросил тонкогубый.
– Я пока еще верховный жрец Амона. И ни одному фараону не под силу отстранить меня от службы в храме, – гордо ответил Такенс. – А уж я сделаю все, чтобы нечестивец был отрезвлен и наказан.
– Кто? – словно не понимая, о чем речь, спросил молодой жрец.
– Амонхотеп! – медленно, сквозь зубы прошипел верховный. – Знаете ли вы его слабое место? Ведь у каждого человека есть слабости, даже если это фараон, – коварство блеснуло в глазах Такенса. – Молчите? Вы безмолвны? А я скажу вам! Слабость фараона заключена в этой девчонке, царице Нефру. Это его любовь к ней. В последние недели страсть разгорелась сильнее, потому что царица ждет ребенка.