Но Ася была мечтательницей. Она воспринимала этот мир не так, как большинство людей, и даже не так, как ее муж Глеб Кондрашов, которому, несомненно, такое будущее очень нравилось. Для Аси без нереальной, но прекрасной цели постижения сути воинских искусств пребывание в школе каратэ стало абсолютно бессмысленным. Путь внешнего престижа убил ее детские мечты, а взрослеть она категорически не хотела. Асе пришлось честно признать, что не сможет она идти таким легким и таким скучным путем, по которому давно шел ее Учитель и так быстро повел ее за собой. Японский сад камней не для нее.
С новичками Ася провела ровно четыре занятия. В первый раз она вывела их на стадион и начала тренировку с рассказа, как правильно дышать, смотреть на солнце и брать от него энергию, преодолевать боль в мышцах. Она сама бегала с ними вокруг стадиона, показывала основы базовой техники, заставляла отжиматься, выпрыгивать из положения сидя, качать пресс. Не было больше над ней Учителя, потому что отныне она сама стала Учителем. К четвертому занятию женская группа увеличилась. Часть наиболее слабых девушек ушла, но пришли новые – сильные, веселые, амбициозные. Асины указания выполнялись безоговорочно, вопросов дисциплины не возникало. Казалось, что мечта ее, наконец, сбылась. Вот они, те самые ученицы, из которых можно было бы слепить теперь любое подобие – себя ли, Учителя, еще кого-то. Да и какая разница, кого, если они так поверили в Асино мастерство, что были готовы идти за ней хоть на край света? Вот только в душе Аси звенела пустота – та самая пустота, которую так превозносят китайцы, и от которой западному человеку почему-то очень хочется удавиться. Обожание учениц душило ее, не давало дышать, заставляло отводить глаза в сторону. Не потому ли Учитель никогда не смотрел в глаза ученикам?
На выходных Ася была сама не своя, пытаясь решить, нужно ей это учительство или нет. И как объяснить свой отказ? Ведь именно ей, а не Рите, Учитель отдал самый лакомый кусок власти над душами учениц. Но такая ли уж желанная эта власть? Не подавиться бы…
В понедельник, тщательно обдумав слова отказа, она подошла к Учителю и твердо сказала:
– Я больше не могу ходить на тренировки шесть раз в неделю, у меня семья.
Она стояла перед ним в своем отутюженном белом кимоно с черным поясом навытяжку, а он сидел на скамье в мешковатом спортивном костюме и смотрел в сторону, снова вглядываясь во что-то невидимое. Во всей его фигуре была какая-то особая, невыразимая словами обреченность. Понимал ли он, что Ася не готова оправдать его надежды? Кажется, понимал. Но он был тиран, собственник. А тиран сражается за себя и своих учеников до последнего, даже если эта битва обречена на провал, для этого готов идти даже на временные уступки, уверенный в своей безграничной власти.