Носитель свода небес неприятно сузил глаза.
Расправил плечи.
Раздул крылья ноздрей.
От частого дыхания вздымалась и опадала грудь.
«Нет, он все-таки титан, с ним шутки плохи!» – мелькнуло в мозгу.
Но титан, похоже, научился хорошо владеть навыками психической саморегуляции.
Несколько раз глубоко переведя дыхание, он совершено спокойно констатировал:
– Я просто молчал. И – не потому, что молчание – золото.
Никому не дано быть абсолютно непроницаемым.
Никому.
Даже титану.
Его изящное вопрошание прошила давно скрываемая обида:
– Кто-нибудь когда-нибудь давал мне слово?!
Перебирая в уме перлы о нем, я растерянно выдавил:
– О тебе, конечно, вспоминали, что есть – то есть… Но, чтобы…
– То-то и оно. Итак…
Предвидя, что за этим последует упрямое «зачем», я предположил:
– Кто постиг молчание, полагаю, мог бы и сам догадаться.
– Станция – место отправления, прибытия и перевалки грузов. Не так ли?..
Титан грустно улыбнулся, и спросил с оттенком печали:
– Хорош груз сжатия времени, если на крюке, где висело сало, – кукиш?
И снова задумался.
Неожиданно перевел тему разговора.
– Заснул?..
Показав взглядом на спящего у моих ног волка, задумчиво произнес:
– Он свое дело сделал: спел кому надо песню любви, и – отдыхает.
Тем же тоном продолжил:
– Хорошо сделанная и хорошо завершенная работа – залог хорошего сна, а как быть с работой незавершенной?..
И всего лишь повел плечами.
Небеса опасно заколебались.
Заколебался и я.
За долгое молчание титан съел, видимо, не одну собаку, и научился смущать жесткостью правды, облаченной в искреннюю доверительность интонации:
– Я – не судья твоей реальности, а тем более – не ответчик перед ней. Зачем прикасался ко мне? Надо ли так далеко ходить за ответами на вопросы своего времени?..
Была в его суждении истина, но и ошибка была!
Именно потому я сдержанно адресовал ему встречный вопрос:
– Все ли ответы на вопросы своего времени – в ведении настоящего?..
Титан, действительно, постиг молчание: он не ответил.
Но завидную проницательность проявил сполна:
– Ты уходишь от прямых вопросов.
После некоторого раздумья, продолжил:
– Понимаю, понимаю… Страшно спрашивать у себя, в чем суть твоего незаслуженного наказания. Еще страшнее – нести ответственность за совершенное не тобою. Я когда-то ошибся в носителях веры, и это мое, но – заслуженное – наказание… А в чем смысл твоего наказания?.. Как говорится, судьи кто, и в чем твой грех?
– Наказание?!..
Я повторил не однажды произнесенное до этого слово и понял: вот он – ответ.
Ответ, проявив себя, растворил все составные моей давней усталости.
Она испарилась, словно ее и не было.