Писала мелом чьей-то вечно торопливой рукой на дверях вагонов или бортах платформ и полуплатформ названия станций отправлений и назначений и Архангельск или Махачкала, Воскресенск или Тольятти, Хабаровск или Минск, Тюмень или Волгоград, Казань или Челябинск, Тамбов или Ростов-на-Дону, Свердловск или Гурьев, Алма-Ата или Ташкент становились для меня такими же близкими, как родная Астрахань, что была в ста километрах южнее.
Экономическую географию я узнал раньше, чем таковой предмет в школе.
…Насыщенно-оранжевыми весенними и летними или густо-синими осенними вечерами я со сверстниками часто ходил на, как мы называли его между собой, – Бродвей, – залитый светом фонарей перрон станции.
Перрон – место обязательных встреч, прогулок, свиданий.
А поезда шли и шли.
С севера на юг.
С юга на север.
В те вечера на станцию приходило большинство пассажирских поездов.
Приходило с постоянством судьбы в одно и то же время.
Они везли людей в далекие города, а, может быть, и страны.
С севера на юг.
С юга на север.
За полуосвещенными окнами вагонов люди читали газеты, журналы, книги.
По отдельности или группами ели, а могли просто лежать или спать.
Мне же больше нравились те, кто сидел у окна и думал.
…Щемящее чувство дороги и движения представлялись тогда уходом от привычного и достижением явно существующего за горизонтом чего-то незнакомо-привлекательного, необъяснимо-притягательного, и я представлял, как меняются на глазах людей картины необъятных пространств, и не раз мысленно пересекал с пассажирами тех поездов просторы великой страны – страны, которая незримо делала великим и меня и мою маленькую, степную, железнодорожную станцию с удивительно-ласковым названием Сероглазово.
Станция…
Место, где я понял самую знаковую картину своего жизненного пространства.
…Где-то в середине ноября составы с севера привозили на крышах вагонов снег.
И зима заявляла о себе задолго до своего прихода в нашу, – астраханскую, – степь.
Снег на крышах вагонов – первая в моей жизни бегущая строка информации.
Ее я увидел и прочитал здесь – на станции.
До того, как сам стал принимать и передавать тексты по телетайпам, телексам и факсам.
И – задолго до гипертекста Интернета.
…Бегущая над землей строка белого снега.
Тонкая, прерывисто-светлая линия над вагонами на фоне серой, предзимней степи.
Линия та приходила из таких далей, которые не укладывались в голове.
Станция.
Место, где я впервые прочитал, но не понял умного молчания красоты.
…Я видел все это как бы с противоположной стороны настоящего.
Что делать?..
Мысль – причина любых действий.