Он сделал ударение на слове «разумные», словно рассчитывая смутить Радика, но вместо этого лишь напугал.
– Обычно ученые жертвуют собой, а не другими, – почти шепотом ответил Радик. Эта угроза, ведь угроза же? – заставила его отодвинуться от ученого. Вика продолжала плакать, размазывая слезы по пока еще чистому лицу.
– Это единицы, – отмахнулся Котин, словно не замечая, как напрягся Димка, с каким ужасом то на него, то на сестру смотрит Зоя. – Просто истории о них тиражируют. Это же так романтично, жертвовать собой ради человечества. На деле они всего лишь удачливые любители. Профессионал должен оставаться в стороне и наблюдать.
И Радик не нашелся, что ответить. Наверное, если бы он догадывался, куда его заведет этот разговор, он попытался бы сказать еще хоть что-то, но сейчас он боялся и оттого больше уделил внимания хныкающей Вике, а не разглядывающему его Котину.
Не сразу, лишь через несколько дней, но его участие в эксперименте изменилось. Началось всё с того, что от Резина он перешел обратно к Котину.
«Ты видишь тени почти со всеми аппаратами и даже немного без них, – словно извиняясь, пояснил Степан. – А нам нужно понять, что эффективнее».
Радик спорить не стал. Он тоже был за эффективность. Но того, что за этим последовало, он не ожидал.
Едва он вошел в кабинет, который ему указал Котин, как дверь за ним захлопнулась, а прямо в двух шагах от него какой-то лаборант в маске начал резать на блестящем металлическом столе котенка. Хотя «начал резать» – это было бы преувеличением – одно резкое движение скальпелем – и в руках лаборанта крошечное тельце едва успело дернуть лапой.
Ночевать Радику пришлось в этом же помещении. Он закатил безобразную истерику, попытался наброситься с кулаками на лаборанта, кричал по поводу скрывающей лицо убийцы маски… сам не ожидал, что его это заденет так. Кажется, ему что-то вкололи, а потом принесли раскладушку и утку как в больнице для лежачих.
А трупик котенка унесли и двери заперли.
Укол подействовал быстро, и Радик мог только вяло размышлять, что его оставили тут не ради продолжения мук совести или еще чего-то столь же эфемерного для этих людей, а просто из-за отсутствия в помещении окон и металлической двери.
Ходить в утку было унизительно, а спать на раскладушке неудобно, так что утром Радик не стал повторяться и встретил Котина спокойно.
Тот же словно ничего и не знал о предыдущем вечере, лишь снова просканировал его пятна, выводя на монитор сравнения с предыдущими днями.
– Сработало! – заявил он. – Пятно стало меньше.
– Разумеется, оно стало меньше, – не удержался Радик. – Это все пятнистые знают, а благодаря мне, и вы.