Молча они поднялись до её квартиры, Соня открыла дверь и втолкнула Радика внутрь.
– Поставь чайник и налей кошаку нежирного молока, жирное мне для чая, я сейчас вернусь, – произнесла она, прямо с порога проходя в ванную комнату. – И входную дверь закрой!
Последнее она прокричала уже из-за двери, на ходу снимая туфли и куртку и бросая на пол. Туда же полетела испачканная в грязном снеге юбка, разодранные колготки сразу отправились в мусорку.
Соня думала, что быстро согреется и выйдет, но на деле ей так хотелось избавиться от воспоминаний о мерзких прикосновений от своей кожи, что она терла мочалкой до тех пор, пока не стала вся красной. Так что, когда она наконец прошлепала на кухню в глуповатом мамином халате в цветочек, Радик уже пил чай и гладил Промокашку, а её собственный остывший чай стоял напротив.
– Предатель, – буркнула Соня котенку и взяла бутерброд, которые нарезал Радик из всего, что нашел. Чай был вкусный, бутерброды тоже, и все кошмары вечера отступали. Плакать уже не хотелось. Соня лениво подумала, что поревет потом, когда Радик уйдет, но потом сообразила, что спустя время ей реветь захочется того меньше.
– Я не следил за тобой, – снова начал Радик. – То есть, следил, но не так, как ты думаешь. Мне достаточно было знать, что ты дома и у тебя всё хорошо. Ты по вечерам обязательно подходила с кружкой к окну, я привык видеть тебя и уходить домой. Даже после того, что с тобой случилось, ты всё равно так делала. Ты такая сильная, Соня, ты не представляешь! А сегодня тебя не было и я… я не знал, что думать. Я волновался, понимаешь?
Он замолчал и уткнулся в чашку с чаем, чтобы не продолжить спрашивать, а Соня пыталась понять, сердится она или больше удивлена. Хотелось спросить у Радика, почему он беспокоился именно о ней и как давно это продолжается, но она на самом деле не была уверена, что готова узнать ответ.
А потом – она не ожидала от себя такого, невыплаканные слезы вдруг стали словами, и она заговорила о том, что собиралась держать в себе до самого исчезновения. Она не вела дневник и не была близка с мамой, да и лучшая подруга Лена точно не узнала бы этого. А вот Радику не повезло, и все её переживания вылились на него потоком.
– Я думала, что мне будет всё равно, ну какая разница, что со мной случится, если я всё равно скоро умру, – Соня говорила всё быстрее, словно опасаясь, что Радик её остановит, но он молчал. Только подтянул к себе один бутерброд, но не ел, а машинально отламывал по кусочку и оставлял на столе. – Но когда Эдик полез мне под одежду, я почувствовала себя странно. Будто это не я. Будто не имеет значения, что я скоро умру, и надо всё равно быть собой. Во что бы то ни стало. Как будто это всё еще важно! А эти… эти уроды в парке… Они лапали меня как вещь. Мне хотелось убить их, как будто…