– Эд, надеюсь, что ты меня хотя бы слышишь там, в другом измерении, – прохлюпала она, размазывая по щекам слезы. – Я скоро тоже приду, ты это знаешь.
Она переписала телефон родителей Эдика, который он оставил на столе, проверила воду и перекрыла газовую трубу, лишь после этого вышла и захлопнула дверь.
На улице было всё также темно, и только свет луны, да редкие фонари разбавляли эти растекшиеся чернила ночи.
Соня подняла голову и четко произнесла прямо в эту тьму, надеясь, что её всё-таки услышат:
– Я скоро приду. Слышишь? Я приду сама.
Она повернулась и, сунув руки в карманы, побрела по безлюдной улице в сторону дома. И вот что удивительно. Пока она со всей силы напрягала глаза, то прищуриваясь, то наоборот, открывая их так широко, как возможно, она не видела ничего кроме пустой улицы. Но теперь, стоило ей повернуться спиной, она чувствовала силуэт этого существа, что дыханием колыхало штору. Огромный крокодил, неповоротливый, с тупоносой длинной пастью, полной острых зубов. Вот кто приходил посмотреть на Эдика и терпеливо дождался его ухода.
Соня повыше подняла воротник и ускорила шаг.
Она была уверена, что наткнется на патруль и попадет на регистрацию, но, похоже, реальность в телевизоре и на улицах отличалась. На центральных улицах и у открытых светящихся окнами и витринами торговых центров можно было увидеть полицейских, а вот на улицах потемнее Соня шла совсем одна.
Страшно не было, она чувствовала себя так спокойно, словно всё так и должно быть. И огромное нечто, забравшее Эдика, не желало ей зла, а присматривало за ней. По крайней мере, сейчас. Пока она еще была жива.
Радик маячил у подъезда. Привыкшая к темноте, Соня увидела его ссутулившуюся фигуру еще издалека.
– Что ты творишь? – возмущенно прошипела она, втаскивая парня в подъезд. – А если тебя увидели пятнистые из кальмаров? Ты тогда труп, ты не понимаешь? Или ты захотел полицейской проверки?
Радик молчал.
– О, – сообразила Соня. – Ты хочешь заразиться? Совсем дурак?
– Я хочу быть с тобой, – теперь Радик заговорил. Они как раз поднялись до квартиры, и Соня успела порадоваться тому, какие у них нелюбопытные соседи. Никто не выходит на шум и до сих пор никто не настучал на неё, пятнистую. – Я так виноват перед тобой. Да ты и сама это знаешь. И не простишь, конечно, этого я не прошу. Но я хочу быть с тобой, переживать всё то же, что ты. И, если лекарство не найдется, уйти за тобой следом.
– Вот точно дурак, – вздохнула Соня, закрывая за ними двери и проходя на кухню. Последствия встряски с уходом Эдика еще не пропали, и снова валиться на кровать и смотреть телевизор не хотелось. Соня порылась в холодильнике и решила, что самое время научиться варить борщ. Потом может просто не остаться его, этого времени.