Маркус подозревал, что отец просто не хочет казаться перед ним слабым, но от этого не становилось легче. Правда заключалась в том, что молодой человек вообще не понимал, почему он здесь, почему после всех этих лет снова готов мириться с дурным нравом и плохим отношением старика. Они не любили друг друга. Черт, они не обменялись ни словом с тех пор, как в восемнадцать лет Маркус сбежал, чтобы присоединиться к морским пехотинцам. До того дня, как ему позвонил врач отца, парень даже не был уверен, что его старик жив, и даже не задумывался, заботило ли его это.
И, все же, он был здесь, пытаясь поддержать отца, который вел себя, словно репей в заднице, контролировал, что тот проходит химиотерапию, полностью выполняя инструкции врача. Да к тому же никто, кроме Всемогущего Бога, не мог заставить Маруса Старшего отдохнуть и успокоиться. Это напоминало попытку выдрессировать акулу, научив ее сидеть и выпрашивать угощение.
К ужасу Маркуса, оказалось, что его всего еще это волнует. Даже при том, что старик вновь всколыхнул давно забытые гнев и печаль. Даже при том, что они не ладили, хотя Маркус со своей стороны прилагал титанические усилия, лишь бы сохранить мир. Но парень понимал, что глубоко в душе он хотел нормальных отношений с отцом. Не самое подходящее время, чтобы осознать это.
Казалось, в его глаза насыпали песка, и Маркус потер их кончиками пальцев. Они проснулись и покинули дом в пять утра, и он отвратительно спал в ночь до этого. Или в ночь перед этим. Ирония заключалась в том, что он отлично высыпался в зоне военных действий, но с тех пор, как вернулся домой, вздрагивал и просыпался от малейшего шума. А иногда его кошмары напоминали ему обо всех тех ужасах, что он пережил, словно опять оказывался посреди этого. Не помогало и то, что они с отцом так нервировали друг друга, к тому же половину своих ночей Маркус провел на лодке, которая уж точно была не приспособлена для комфортного времяпрепровождения.
В любом случае, все это было временно. Либо его отец поправится и Маркус сможет уйти и жить своей жизнью, либо, если ничего не поможет, рак победит Маркуса Старшего, и тогда опять же он уйдет и заживет своей жизнью. Еще полгода или год, максимум, и он покинет эти места. Как раз вовремя.
— Маркус! — радостный тонкий голосок вырвал Маркуса из его невеселых дум. — Что ты здесь делаешь?
Он посмотрел вверх и увидел молодого паренька с лысой головой и в бейсболке, которая была сдвинута на один бок, что придавало ему залихватский вид. Вот только темная кожа его знакомого имела пепельный оттенок. Но, несмотря на его явно плохое здоровье, он излучал энтузиазм и доброжелательность. Тито был частым гостем отделения химиотерапии; в двенадцать он так самоотверженно сражался с лейкемией, что Маркус проникся симпатией к парню с момента их первой встречи. Он всегда находил время, чтобы поговорить с ним, если они одновременно находились в комнате ожидания.