Я затравленно посмотрела ему в глаза. Стать матерью – что может быть лучше! Но я все равно боялась: реакции Самуэля, его слов, выбора.
– Ты пугаешь меня, Мари. Что стряслось?
Я глубоко вздохнула и заговорила, не став кружить вокруг да около.
– Самуэль, я беременна. Скоро у нас родится сын.
– Ты уверена, любимая?
– Как никогда.
Он на мгновение замер, а потом тревожная складка на лбу разгладилась, глаза радостно вспыхнули, губы растянулись в улыбке. Самуэль резко подался вперед и сжал в объятьях, пряча от всего мира. По моим щекам потекли слезы. Слезы счастья.
– Это лучший день в моей жизни, – прошептал он, и я поняла, Самуэль едва-едва сдерживал рыдания.
– Ты, правда, рад?
– Безмерно.
– И не жалеешь?
– О чем? – он отстранился и с удивлением посмотрел на меня.
– Ну…
– О чем я могу жалеть? О том, что рядом со мной любимая? О том, что она вскоре станет моей женой? Или о том, что подарит сына? Глупышка! Да я сам себе завидую!
Он снова обнял меня и поцеловал в макушку.
– Но меня интересует лишь один момент…
Я взволнованно выбралась из его объятий. Самуэль коварно улыбался.
– Какой же?
– Почему ты уверена, что родится мальчик? Вдруг чудесная рыженькая девочка?
Я невольно покраснела.
– Понимаешь, в моем роду женщина всегда знает, какого пола ребенка она носит.
Я быстро пересказала историю мамы и то, как пришел знакомиться наш сын. Самуэль слушал внимательно, то и дело целовал, сбивая с мысли. Когда я закончила, спросил:
– Есть еще что-то, что я должен знать?
– Есть. Мы должны решить, буду ли я становится лисой во время беременности?
– Это важно?
– Очень.
Я провела ладонью по его щеке. Щека немного кололась. Он поймал мою руку и поцеловал каждый пальчик.
– Если я буду оборачиваться, малыш возьмет мой дар, если нет, то никогда не увидит своего зверя. Будет чувствовать, ощущать пустоту, но никогда не сможет стать лисом.
– А ты, Мари, как хочешь ты?
– Я приму любое твое решение, любимый, – прошептала я.
Самуэль перевел взгляд и задумался. Я ждала, мысленно считая каждую секунду.
Хотела ли я, чтобы сын мог оборачиваться? И да, и нет. Без второго обличия ему будет легче жить в этом мире, безопаснее, проще. Но представляя, что лишу его права быть собой, отрежу от лисьего рода, никогда не расскажу о предках, их славных деяниях. Никогда не покажу, как оборачиваться, никогда не побегу с ним рядом, сопровождая на первую охоту… Хотелось плакать.
– Мари, ты…
Я вздрогнула и посмотрела на Самуэля, он тоже смотрел на меня, лаская взглядом.
– Я не могу лишить сына возможности быть самим собой, сделать неполноценным. Ты будешь оборачиваться. Только пообещай мне…