Рядом с домом стояли два снегоската. Один крытый и явно дорогой, туда взобрался градоначальник. Завел и, не дожидаясь, укатил прочь. Второй был попроще, принадлежал городовому. Он залез сам и подал мне руку.
– Держитесь, кэра, скользко.
Когда я оказалась внутри, он накинул мне на ноги шкуру и резковато добавил:
– Сегодня холодновато.
– Спасибо.
Больше мы не разговаривали. Я не хотела, да если бы и хотела, то вряд ли бы вышел разговор. Снегоскат ревел, заглушая остальные звуки.
Остановились мы у трехэтажного помпезного здания с высокими колоннами и шпилем. Возле крыльца стоял брошенный снегоскат Мошано.
– Это тюрьма? – спросила я.
– Нет, кэра, это резиденция градоначальника. Уж лучше бы вас сразу в камеру отправили, чем сюда.
Мне стало не по себе.
– Неужели все так плохо?
Городовой пожал плечами.
– Тут уж как кэр Мошано решит. Мое дело маленькое – доставить по адресу. Пойдемте.
Я тяжело вздохнула и, положив шкуру на соседнее место, вылезла из снегоската.
У двери стоял важный господин в ливрее. Он окинул меня внимательным взглядом, кивнул городовому и распахнул дверь. Внутри резиденция выглядела еще богаче, чем снаружи. Похоже, кэр Мошано себе ни в чем не отказывал.
Мы прошли по коридору, под аркой, затем свернули налево. Преодолели лестницу, ведущую на третий этаж, потом снова ступили в коридор. И только когда уперлись в очередную дверь, я поняла, путешествие закончено.
Интересно, градоначальник каждый раз преодолевает такой маршрут, чтобы добраться до кабинета? Если да, он должен выглядеть иначе, не раскормленной свиньей уж точно.
Городовой постучал.
– Входите. Открыто. – Велел Мошано.
Он уже снял тяжелый полушубок и меховую шапку и теперь важно сидел за столом. Правее, на диване расположились две женщины. Одна уже знакомая мне по зверинцу сладкая блондинка со злым лицом – дочь. И более зрелая, но очень похожая на первую – жена.
Кэры благообразно вышивали.
Городовой завел меня в кабинет и теперь мялся, не зная, что делать дальше.
– Подожди за дверью, – велел Мошано, и городовой, выдохнув от облегчения, вымелся прочь.
Затем градоначальник вспомнил обо мне.
– Сядь, – приказал он и махнул рукой на колченогий табурет напротив стола. – Но имей в виду, одно подозрительное движение, и городовой свяжет тебе руки.
Я уселась, скромненько расправив юбку. Раздеться, кстати, мне никто не предложил. А в кабинете было жарко. Обе кэры нарядились в платья из тонкой ткани и легкие туфельки.
Мошано с грозным видом перекладывал бумажки. Смысла в его работе я не видела, но, видно, он был. Лишь когда градоначальник закончил, тогда и соизволил на меня взглянуть.