— Мне так жаль… так жаль. Я поверить не могу, что он это сделал. Он никогда не обижал женщин.
— Даже наоборот, — вырвалось у Хильд, прежде чем она успела прикусить язык.
— Понимаю, — сестра Орвара тихо гладила ее пальцы. — Я видела тебя на Бьёркё во время того поединка. И я знала, что ты к тому времени была с ним уже два года. Ты имела право знать правду.
— И что мне надо было делать с этой правдой?
— А вот это ты должна была решить сама. Некоторые женщины пытаются смириться и сделать вид, что ничего не было. Некоторые плачут или выносят своим мужчинам мозг. — Она улыбнулась, словно говорила о ком-то совершенно определенном. — Ты, например, могла бы поставить его перед выбором — или ты или все эти женщины. Но ты ушла, и это был самый сильный ход. Пока Орвара все в ваших отношениях устраивало, он не собирался ничего менять. Наверное, он принимал твою любовь, как должное. Теперь жизнь научила его ценить то, что имеет.
Странно, что Фрейя была уверена, будто Хильд сбежала из-за измен Орвара. Хотя и из-за них тоже, но хладнокровное убийство человека… Это невозможно было принять. А жена конунга даже не упомянула о тем бедолаге, что умер в луже собственной крови на снегу. Хуже того, никто из тех людей на скале даже не попытался ему помочь. Все они были какими-то… нелюдями.
Фрейя все так же сидела рядом, даже приобняла за плечи, словно сестра:
— Твой поступок вызвал у меня уважение, — призналась она. — И, знаешь, я уже через полгода знала, где ты находишься. Просто приняла кое-какие меры, чтобы тебя не нашли. — Хильд вздрогнула и уставилась на нее широко открытыми глазами, а сестра Орвара фыркнула от смеха. — Приятно было посмотреть, как братец скачет по стенам, как бешеный таракан. — И тут же стала серьезной. — Сначала я думала, что он найдет другую наложницу и успокоится. Но ему становилось все хуже и хуже, так что пришлось тебя сдать. Прости. Я не ожидала, что он так плохо с тобой поступит.
Так вот за что на самом деле жена конунга просила у нее прощения. Но если по-справедливому, Фрейя дала ей два с половиной года свободной жизни.
— Да, понимаю. Он твой брат…
… а я никто, хотелось добавить ей.
— Если ты останешься с Орваром, ты будешь мне сестрой, — тихо сказала Фрейя. — Поверь, это много значит в нашем мире.
Что же это за мир такой, подумала Хильда. И почему в этот уютный квартал до сих пор не приехала ни полиция ни санитары из психушки? Неужели деньги и власть превращают людей вот в таких… существ?
— Фрейя, ты хоть понимаешь, что предлагаешь мне? Он же человека убил!
Видимо, в глазах жены конунга, жизнь того бедняги была не ценнее проигравшего лотерейного билета.