— Это ничего не изменит, Орвар, — сказала она.
— Они должны заплатить. По двадцать врагов за каждого убитого. По пять за каждого раненого. Это честный счет.
— Орвар, ты сам знаешь, что это никогда не закончится. На место убитых придут новые. Эта война бесконечна.
— Гуннар убит, — тихо сказал он.
— Да.
— И это моя вина.
— Нет! Ты не виноват.
— Я передал контроль за улицами Боли и Эйрику, они недостаточно опытны и пропустили засаду. Я так торопился уехать, стал ленивым, слишком много времени проводил в постели с тобой. Я вел себя неправильно.
Она закрыла глаза, молча принимая удар. Согласно его логике, она так же несла часть вины перед его Стаей.
— Я должен все исправить.
Орвар встал, его лицо было неподвижно и бледно, и только облачко пара изо рта показывало, что перед ней стоит живой человек, а не каменный болван. Вот сейчас он уйдет, и неизвестно, увидятся ли они вообще.
— Орвар! — В отчаянии она попыталась достучаться до него в последний раз. — Ты обещал! Ты дал мне слово!
От его взгляда сердце в груди сжалось в комочек. Сейчас он смотрел на нее так, словно это она убила того мальчика.
— Это было глупо и безответственно, — слышать, как он говорит с ней таким безразличным тоном, было просто физически больно. — Я послушался тебя, обабился, а заплатили за это другие.
— То есть ты отказываешься?
— Я вообще не должен был тебя слушать. — Он окинул взглядом всю ее сжавшуюся на скамейке фигуру. — Я позволил тебе влиять на мои решения. Этого больше не повторится.
Его голос звучал четко и ясно, но сам он, казалось, был далеко от нее. И ни дотянуться в эту даль, ни докричаться до него она не могла. Хильд смотрела на Орвара широко открытыми глазами и понимала: вся ее будущая жизнь летит под откос, как сошедший с рельсов поезд. На нее навалилась невыносимая тяжесть, не дающая ни вздохнуть, ни пошевелиться.
— Собери необходимые вещи, Хильд. Сегодня все женщины и дети уезжают в Уппсалу.
Колонна внедорожников напоминала маленькую армию на марше. Хильд не удивилась бы, обнаружив, что их отход прикрывает пара танков. Или на худой конец, Хаммеров с пулеметом на крыше. Фрейя уже успела объяснить ей, что женщины и дети для эйги были высшей ценностью, залогом самого их существования. Вот почему конунг лично вынес из дома на руках свою слегка беременную жену, заботливо усадил на заднее сиденье бронированной машины и укутал белой шубкой. Так же вели себя многие из мужчин.
Орвара среди них не было, он вообще не пришел.
— Не обижайся на него. — Фрейя словно читала ее мысли. — Он сейчас очень занят. Она почесала своего черного пса за ухом и тихо приказала ему: — Иди к Хокону. Охраняй.