– О чем не сообщил?
Она пододвинула ему табуретку.
– Сядь, солнышко.
Райан вцепился ей в плечо.
– Говори!
На глазах женщины появились слезы, и Райан сразу отпустил ее: не хватало только, чтобы она хлопнулась со страху в обморок.
– Твоя мать умерла.
– Врешь! Я совсем недавно получил от нее письмо…
– Поверь, солнышко, мне очень жаль. – Она смахнула алым ногтем слезинку.
Райан сел. Как же он не понял, что ничто на свете не удержало бы мать от приезда в аэропорт?! Ничто, кроме…
– Когда? Как это случилось?
Лулу тоже опустилась на табуретку. Ее взгляд был полон непритворного сочувствия.
– В эту субботу будет семь недель. – Она дотронулась до его руки. – Кровоизлияние в мозг. Твоя мать умерла сразу, даже не успела понять, что с ней стряслось.
Райан почувствовал под сердцем сосущую пустоту, тело словно сразу лишились энергии. «Слава богу! – думал он. – Слава богу, что я успел сказать матери о своей любви к ней…» Она-то год за годом твердила сыну, как сильно его любит, а он никогда не отвечал ей тем же. Райан считал, что если бы она его любила, то давно бросила бы этого сукиного сына, его папашу. Только прощаясь с матерью в конце отпуска, он наконец не выдержал и признался, что любит ее, очень сильно любит. Признался не просто так, а потому, что боялся смерти – своей смерти, а не ее…
– Где это произошло? – глухо спросил Райан.
– Она умерла во сне, солнышко. Утром ее нашел кто-то из соседей.
– А почему не Бак? Где был он? Пьянствовал?
Лулу надула ярко-алые губы, Райан грохнул кулаком по столу.
– Где он был?!
– Со мной. У меня дома. Бак подал на развод.
– Врешь! Мать бы мне написала…
Он осекся. Нет, она бы не написала, не добавила бы сыну переживаний, когда под угрозой находилась его жизнь.
– Мы переехали сюда после ее кончины. Ведь дом принадлежит Баки.
Баки?.. Райан уставился на эту женщину – полную противоположность его матери. Мэри Бейли Уэсткотт была без пяти минут английская леди: носила шляпу и перчатки, никогда ни на кого не повышала голоса. Любой муж должен был гордиться такой женой… Любой, кроме старины Баки. Бак тиранил ее много лет, заставлял ишачить за швейной машинкой, чинить чужие обноски, пока сам околачивался по пивнушкам, а под конец вообще ее бросил…
Как она сводила в последние месяцы концы с концами? С трудом, наверное. Ей так и не удалось изменить свою жизнь. В свое время матери хотелось открыть собственный магазинчик, но Бак и слышать об этом не желал.
– Где ее похоронили?
– Где-то в Хевенс-Гейт. – Лулу улыбнулась, демонстрируя запущенные зубы – кошмар дантиста. – Я отдала ее вещи в благотворительную организацию, осталась только старая шляпная коробка с письмами. А твои вещи дожидаются тебя в твоей комнате: Баки не захотел их выбрасывать, не поговорив с тобой.