– Лидочка, ты о чём сейчас думаешь? – спросил Эдуард, грустно улыбнувшись, – я напугал тебя? Прости, девочка, но я не хочу ничего скрывать.
– Нет! – запальчиво возразила я, – говори всё, мне не страшно.
– Астма всех напугала, страсти поутихли, но ненадолго. Редкая форма заболевания, чаще наследственная… Но не отступать же было и не смиряться, правильно? Горные лыжи не мешали, даже наоборот, воздух в горах полезнее, особенно если не период обострения. Жизнь превратилась в небольшую борьбу, но в конце концов привыкаешь ко всему. И все понемногу привыкли и даже смирились, да и поддержка бабушки была велика.
У меня оставались вопросы, которые не дадут покоя, если я не узнаю ответ, но я надеялась, что их не придётся озвучивать. Он сам должен всё рассказать, ведь у любящих людей не должно быть тайн.
– Ну, о победах, наградах и Франции ты и сама знаешь; было там ещё кое-что, в интернете не всё написано, но это не так уж и важно, – Эдуард немного помолчал. – Мне всё время чего-то не хватало. Мало, мне всё было мало, и не сразу я понял, что это не имеет отношения к работе и карьере. Чувства! Мне не хватало настоящих, сильных чувств, хотя врачи предупреждали, что спровоцировать приступ или даже обострение астмы можно и волнением, переизбытком эмоций, что, в сущности, было у меня постоянно. Но я учился контролировать себя. Это было трудно, ведь не бревно же я в конце концов!
Я заметила, что сейчас Эдуард говорил о себе напрямую, да оно и понятно, ведь сейчас мне предстоит услышать какую-то любовную историю, не меньше. Это будет, пожалуй, самое трудное… И я не ошиблась. Любовь настигает врасплох, вот и Эдуард влюбился в молодую амбициозную телеведущую. Красива, умна, талантлива, услышала я. Лучше бы мне не знать ничего, но так не бывает.
– Все говорили, что мы красивая пара и удивительно подходим друг к другу, и я тоже верил этому. У неё всё было рассчитано до мелочей – как и где мы будем жить, строить карьеру и когда заведём детей. Сначала меня это веселило, не более. Да и она сумела понравиться моим, за исключением бабушки. Та на дух её не переносила, считала лживой и лицемерной. Хотя виду и не подавала, меня оберегали от излишних волнений постоянно. Я же больной, – грустно усмехнулся Эдуард, и я осторожно сжала его палицы, стараясь сделать хоть что-то в эти нелёгкие минуты. Ему, наверное, больно вспоминать о потерянной любви, а мне слушать всё это становилось невыносимо. Эдуард не был женат, что-то у них не сложилось; наверное, чувства его были очень сильными, ему трудно об этом вспоминать, а я сейчас просто расплачусь. Может, мне уйти? Вот прямо сейчас уехать в аэропорт, и всё…