– А для троих? – тихо спросила я, мысленно принимая решение выйти замуж за Эдуарда как можно быстрей. По умолчанию. Как в пьесе, премьера которой состоится уже завтра!
– Барсика нежелательно держать в доме, Лидочка, прости, пожалуйста…
– Я не про Барсика говорю, – мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть эмоции от будущего папы.
– Лида, я правильно понимаю… – Эдуард медленно развернул меня к себе, – я не ошибся?
– Не ошибся, – выдохнула я, – ты скоро станешь папой. Месяцев через восемь.
Глядя на растерявшегося Эдуарда, я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Эдуард понял это и сгрёб меня в охапку. Он нежно целовал мне лицо, руки, плечи, он что-то шептал мне, а я отвечала, плохо понимая, что именно. Это были минуты счастливого звездопада, и слова становились уже не нужны.
– Лида, теперь я никуда тебя не отпущу, ни на минуту. Ты моя, навсегда, навечно! Скажи, ты согласна выйти за меня замуж?
– Конечно, согласна. По умолчанию, – засмеялась я, прижимаясь к лучшему в мире мужчине.
– Именно так, Лидочка! Недаром спектакль носит такое название, саму пьесу автор именует иначе. Это судьба! – Эдуард поцеловал меня ещё несколько раз, абсолютно не стесняясь находившихся рядом людей, – пойдём, моя хорошая!
Я не успела спросить, куда. Через несколько минут у меня в руках были цветы, торт, мороженое, конфеты, шампанское, ещё цветы, и я еле уговорила Эдуарда успокоиться и отправиться в гостиницу. Вдвоём мы еле дотащили пакеты с покупками, на мой взгляд, бесполезными в данный момент, но Эдуарда было не переубедить. В номере он немедленно принялся звонить в Мурманск, чтобы сообщить радостную весть – он так и сказал:
– Мама, добрый вечер, вернее, доброй ночи! Надеюсь, не разбудил. Звоню сообщить потрясающую новость – я сделал предложение самой лучшей девушке на свете, и она приняла его! А ещё, месяцев через восемь ты станешь бабушкой. А я папой! Я очень счастлив; мы с Лидочкой счастливы и ждём не дождёмся, когда приедем в Мурманск. Что? Конечно! Ведь я обещал ей показать северное сияние.
Всё это время Эдуард обнимал меня, утверждая, что не выпустит из рук ни на минуту. Мне было так хорошо, что временами хотелось плакать. Я никогда раньше не знала, каким бывает настоящее счастье.
– Лида, я хочу тебе сказать, – Эдуард посмотрел на меня почти серьёзно, и, встретив мой напряжённый взгляд, заторопился, – нет, нет, не волнуйся, моя хорошая, тебе нельзя. Я про мою астму. С ней можно справляться, а нашему ребёнку она не должна достаться, я очень на это надеюсь. Все данные говорят об этом.
– Ты надеешься, а я знаю. Знаю, Эдуард! Как только я увидела «скеттеон», я позвонила матери Полины. Она врач, и очень хорошо знакома с астмой.