Михаил побаивался Аглаю и, ненавидя в себе этот страх, частенько вел себя с тещей, как упрямый подросток.
– Опять пил заварку из носика? – допрашивала она его по утрам жестко, как следователь по особо важным делам. – Ты же знаешь, Михаил, я это не выношу!
– Пил, пью и буду пить! Я, между прочим, Аглая Федотовна, не только у вас, но и у себя дома, – огрызался невыспавшийся зять.
– Так можно и до унитаза докатиться! – саркастически замечала теща и, оставляя за собой последнее слово, роняла: – Ну, вам, барам, спешить некуда, а меня больные ждут.
– Уууу, так вот почему на медицинском значке змея! Это ваш портрет, мама, – бормотал Михаил вдогонку, однако теща была уже за дверью, и зять в очередной раз чувствовал себя “умным на лестнице”.
Михаил женился на втором курсе, после очередного байдарочного похода, когда последствия этого похода стали слишком заметны. Миша и Даша дружили с пятого класса, в девятом влюбились друг в друга, а к окончанию института по квартире уже топала Машенька. Однако Аглая Федотовна брак дочери удачным не считала. Никак не могла смириться с тем, что прыщавый шалопай Мишка, вечно болтавшийся у них дома после уроков и выгуливавший с Дашей по три раза на дню их эрдельтерьершу Груню, теперь член ее медицинско-профессорской семьи. Ведь были же, были другие достойные женихи! Они цитировали Булгакова, ходили с Дашей на Феллини и на Гершвина, беседовали с Аглаей Федотовной на разные умные темы. И почему она выбрала Мишку? Это оставалось для профессора Моршанской загадкой, неподвластной даже ее цепкому уму.
– Наверное, я сама виновата, – жаловалась она по ночам мужу, – вечно устраивала школьные карнавалы и домашние балы, чтобы Дашу с детства окружали достойные мальчики. Вот и доустраивалась! Согласись, Боря, школьные друзья – одно, а спутник жизни – совсем другое. Ранние браки, как ранние яблоки, плохо сохраняются. Очень уж незатейливый он, этот Мишка, хоть и способный к точным наукам. Родители не нашего круга, и вообще… Ладно бы красавцем был, а тут… Ни кожи, ни рожи, как говорится. Ты же врач, Боря, ты понимаешь значение наследственности!
Бориса Ароновича, впрочем, зять вполне устраивал. Мишка был компанейским парнем и не чурался махнуть по маленькой, однако возражать Аглае Федотовне было себе дороже. Логика у профессора Моршанской была железная, и оппонент обычно чувствовал себя уничтоженным уже через несколько минут. Во время выступлений супруги с домашней «кафедры» Борис Аронович предпочитал мычать что-то невразумительное, не отрываясь от очередного медицинского журнала, или вставал и шел на кухню попить водички.