Я тихо хрюкнула, представив себе, как Дима лезет на дерево, чтобы спасти котенка. В черном пальто и отдраенных до блеска ботинках. Потом, до меня дошло:
– Он, что опять заказал рекламу?
– С утра позвонил. Сказал, что ты в курсе…
Я глубоко вздохнула и улыбнулась. Видимо, Кан проспался и понял, что был немного несправедлив. В этом весь Дима. Сперва он голубцами в меня плюется и убегает, потом покупает полосу под рекламу и просит, чтоб я пришла.
– Кстати, Ровинская, а зачем он столько твоих книг заказал?
– Пытается культурно расти, – вставил Чуви. – До уровня своего друга Макса.
– Бицуху качает, – пояснил Долотов.
Все разом заржали и загалдели наперебой.
– Ровинская – не Толстой.
– Она пишет легкую литературу.
– Пришлось коробками брать…
– Выродок! Щ-щенок!.. – не унимался Полковник. – Вырастили на свою голову… Он у меня служил…
– Сонечка говорит…
– Сонечка твоя дура!
– Она не дура, она – модель!
– Бандитская подстилка!
– Они друзья!
– Она с ним спит! – завывал Полковник. – Спи-и-ит!
Тимур начинал беситься. Шеф радостно сверкал глазами, как добрая фея.
– Михалыч, ты точно не хочешь взять рубрику про секс? Ты мог бы от лица Сони Поповой писать о Кане. Кто-нибудь в курсе, Соня Попова может писать?
– Люди! Люди! Слушайте! Еще газету не до конца обсудили! А у меня интервью, – вмешалась милая, интеллигентная Марина Левинова.
– Да что там обсуждать? Один спорт остался и анекдоты, – сказал Чуви. – Прямо не знаю, что смешнее…
– Тима, – сказала я, – Я передумала. Не хочу я ребенка. Давай этого гаденыша положим между оконных рам?
Тима меня не слушал, но все равно сказал «мурр».
Шеф поднял голову и посмотрел на Тимура. Потом на меня.
– Я знаю, чего твоей рубрике не хватает! – воскликнул он. – Нужен парень для «Sекса». Как Влад Орлов… Щас-щас… Матрица уже есть, знаю! Знаю! «Эквилибриум». Тимон! Ты отныне Тима-Эквилибриум. Сонечка Попова дождется, пока кино выйдет и сразу же поймет, кого потеряла!..
– И Кан, – вставил Чуви.
Под ржание коллег, мы с Тимуром тоскливо переглянулись: как тяжело быть трезвыми среди этих невыносимых людей.
«Список претензий и… тренировок».
– Держи, – сказал Макс, протягивая мне сложенный вчетверо лист бумаги.
Он все еще держался со мной натянуто, но уже не грубил. И тем не менее, почуяв, что я одна, сосед застыл на пороге.
– Что это? – спросила я и протянула руку, стараясь не прикоснуться к его руке, чтобы он не решил что я его домогаюсь.
– Стихи! – огрызнулся Макс, его взгляд вонзился мне в переносицу, как раскаленный гвоздь. – Набросал вчера в лунном свете, бля…
Трезвость имела один неприятный побочный эффект: приходилось видеть вещи в истинном свете.