– Только Кану не говори, хорошо? – опомнилась я, когда Макс помог мне с замком.
– Я с ним не трахаюсь, чтоб отчитываться! – прошипел Кроткий и очень пристально взглянул на меня.
Я снова поджала плечами: что за дурак? Ладно тот, незнакомый мужик… Но этот? Наверное, Кан был кем-то вроде меня: прощальной фигурой-разлучницей, чтоб Макс не чувствовал себя мудаком.
– Сочувствую, – пошутила я.
Его взгляд был холодным и очень-очень тяжелым. Я вспомнила вопрос Ирки, Спири, того, незнакомого мужика… Прищурилась:
– Стой, ты сейчас серьезно? Ты думаешь, мы с ним спим?..
Макс выкатил глаза, вскинув брови. Без слов дал знать, что именно так и думает.
– Нет, что ты! Он просто твой меценат. Поддерживает молодые таланты!..
Я улыбнулась. Хотела сказать, что будь Дима моим любовником, я даже не посмотрела бы в сторону… Но он бы тогда обиделся. А он был в самом деле хорош. Хотела сказать, что мы с Димой просто знакомы; с моего детства… Но не сказала: знакомство не исключало секс. Тогда я просто встала на цыпочки, обняла Кроткого, как в последний раз. Прижалась носом к ложбинке между шеей и подбородком и с наслаждением, всей грудью вдохнула. Как хорошо он пах!..
– Тебе не обязательно устраивать сцену с Каном. Я так уйду. Сама.
– Чао!
Секс кончился, Макс оставался Максом.
***
Неделю или больше, мы с ним не виделись. По крайней мере, у нас на кухне. Никто из девок ничего не подозревал. Макс и до этого, порой, бывал не в духе общаться и мы, пока он был в офисе, оставляли ему еду на плите. Я тосковала, конечно. Но больше по ощущениям. Сам он, я знала, никуда не уйдет.
Ему надо время – справиться с мыслью, что он что-то должен мне. В конце концов мы с ним встретимся, он осознает, что все в порядке. И снова станет ходить к нам в гости три раза в день.
Мы вскоре и правда встретились. Но не у дома, не в тамбуре, – в ресторане. Я была в «Саппоро», отплясывала… Под песню «Я полюбила бандита!». А Макс сидел в кабинете с какими-то мужиками и… наблюдал через приоткрытую дверь. Видно, мои танцы показались ему печальными.
– Иди-ка сюда, – он вывел меня с танцпола и в бар отвел. Где народу поменьше. – С тобой все в порядке?
– В полном, – низ живота трепетал, но Макс не мог его видеть.
Он мучился сомнениями. Я – неловкостью. Не настолько я глупая, чтобы не понимать: кина не будет, киномеханик сдох. И не настолько, чтоб не сложить два и два. «Бандита» и Макса. Еще не хватало, чтоб он меня жалеть начал. И я спросила:
– А ты?
– Ну, я не танцую под песни про журналисток.
– Ну, мало ли. Может, ты плачешь в душе.
– Я такой, какой есть, – сообщил он пронзительно взглянув мне в глаза. – Пацаны не плачут.