– Да, согласен. У меня и выбора нет. Вы мне разрешения на свидания с родителями дадите?
– Конечно, но сначала исправляем твои показания. А потом обсуждаем всё остальное.
– Я тут ещё слышал, мне сказали местные, а можно на домашний арест меня перевести?
– Так, Беридзе! Вы обвиняетесь в совершении особо тяжкого преступления, так что давайте без глупых разговоров, хорошо? Домашнего ареста не будет, и точка, начинаем давать показания.
Показания, как и было оговорено, Беридзе изменил и, по сути, этими самыми показаниями спас жизнь своему другу Семёну Выборнову, которому в противном случае светил немалый срок, и никакая бы бабушка-экс-судья ему помочь не смогла.
Я не знаю, как отнёсся к этому Семён Выборнов, его я не видел, как сложилась его жизнь, мне особо не интересно, и что с ним было дальше, мне не интересно вдвойне.
Но я не думаю, что, окажись на его месте внук экс-прачки из местной бани или внук экс-билетёрши местного театра, кто-то стал бы заморачиваться насчёт его показаний и всячески пытаться их переквалифицировать, чтобы все участники процесса получили меньшие сроки.
Выходя из изолятора, я спросил у Александры Игоревны про свидания, она ответила одобрительно.
– Можете заехать за разрешением завтра, я вам выпишу. Спасибо, что оперативно отреагировали на мою просьбу о допросе Беридзе.
– Да что вы. Это же моя работа.
Чуть позже я сообщил помощнику прокурора о произошедшем событии, получив от него короткое уведомление в виде слова: «Ок».
Завтра меня ждала поездка в детский дом, который я посетил в первый и последний раз в своей жизни.
Глава VIII
Ты в этом виновен тоже
Дорога в детский дом города Яика заняла у меня примерно часа 2. Хотя назвать это «дорогой» лично у меня язык не повернулся. И назвать «городом» то, что я увидел, проезжая Яик, у меня язык также не повернётся.
Тут я проезжал мимо какого-то разбитого завода, который раньше был то ли элеватором, то ли изготавливал какие-то станки или ещё какую-то муть, в которой в силу ограниченности своего кругозора я не разбирался. Раньше тут даже кто-то работал, какая-то мать после смены шла в детский садик, забирала дочь или сына, а может, и обоих, и они вместе шли домой развивать ячейку общества.
Стоп, а где, собственно, детский садик или хотя бы местная школа, что-то не видно ни того, ни другого, наверное, их поглотила оптимизация, порождённая глобальным капитализмом. Было бы интересно послушать рассказы местных граждан о том, в какую я вообще дыру заехал и что тут было раньше.
Тут и достопримечательностей-то и нет, даже памятников не видно. Памятник Ленину, по всей видимости, в центре не ставили или уже снесли. Всюду старые и покосившиеся дома, которые выглядят крайне запущенно.