Я просто остолбенела от её монолога, только и смогла прошептать:
– Откуда вы всё это знаете?
– Меня зовут Степаненко Ирина Матвеевна, я проработала в этой психиатрической больнице без малого сорок лет, я повидала такое, от чего человек в одночасье поседеть может. Сейчас я лежу в соседнем корпусе, у меня глубокая кома после обширного инфаркта, врачи давно оставили попытки спасти меня, но моя сущность, почему-то не хочет покидать физическую оболочку. Возможно потому, что она знает, что её ждёт. А ждёт меня ад. И заслужила я его своими делами в психушке. Ведь столько жизней мной загублено, пусть я делала это «по долгу службы», неосознанно, это меня не оправдывает. Ведь были случаи, когда могла уберечь, спасти человека, но не спасала. Потому что был приказ «сверху», а приказ этот отдавали как раз на таких, одарённых, как твоя дочь. Не нужны они кому-то, боятся их. Уж не знаю почему, мне еще многое нужно понять. Но, сдаётся мне, потому и боятся, что могут они изменить этот мир, а этот «кто-то» очень этого не хочет. Только поняла я это всё слишком поздно, когда уже в кому впала. Сущность моя стала выходить из тела и «гулять», многое открылось, но думаю далеко не всё. И даже смогла я заглянуть на нижний астрал, что у людей называется ад. Знаю, именно он меня ждёт после того, как я умру окончательно. А теперь беги, спасай свою девчонку!
Говорят что, если поместить человека в экстремальные условия, он может сделать такое, на что в обычной жизни не способен. Например, были известны случаи, когда человек поднимал машину, вытаскивая попавшего под неё ребёнка. Вот и у меня включился в голове особый режим, и свои дальнейшие действия иначе как неординарными я назвать не могу. Я быстро вскочила, надела подобранный мною белый халат и спокойно (что самое удивительное!) вошла в здание больницы с чёрного входа. Быстро нашла палату дочери, благо, что коридор не шибко длинный, здание старое, небольшое, и разных ответвлений там практически нет. Зайдя в палату, я так же быстро, и главное, уверенно и профессионально отсоединила все трубочки, которые были подведены к ней, хотя все эти медицинские инструменты, капельницы вызывают во мне тихий ужас. Дарина была без сознания. Я подняла её на руки (показалось, что она стала легче), и так же спокойно вышла из палаты. Я смутно помню, каким образом добралась до квартиры, пешком идти примерно два километра, но в городской транспорт я не садилась и такси не ловила. Вероятнее всего, я прошла этот путь пешком, с Дариной на руках. Очутившись уже в знакомой обстановке, я почувствовала, как дрожит моё тело. Я трижды пыталась набрать номер мужа, и только с четвёртой попытки мне это удалось. Не стала ничего объяснять, сказала просто: