Бесплодная смоковница (Миронова) - страница 40
Я признался, что пришел просто посмотреть. Мне ответили, что просто посмотреть сюда не ходят. Что праздный наблюдатель может внести в ритмы диссонанс и обидеть духов. Странно, ведь в детстве я однажды наблюдал за языческим действом. И там колдуны работали на публику, радостно зазывая свидетелей чудесам.
Я сказал, что могу уйти. Шаман спросил:
– А ты хочешь уйти?
– Я же пришел. Очевидно, что хотел бы посмотреть.
– Останься, делай, что говорят, и смотри. От тебя не так уж много требуется! А не отдав чего-то, никогда ничего не получишь. Это закон.
Интересно, я всей своей жизнью нарушаю этот «закон»? Впрочем, если неумелый бездумный танец он считает платой, может, не так все плохо со мной по его меркам? Я же много думаю и страдаю.
Я остался. Никакого зла язычники со мной не творили. Напротив, почти не обращали на меня внимание. Только раз я что-то сделал не так, кто-то дотронулся мне до плеча и мягко шепнул совет. Такой подход мне понравился: когда ты ошибаешься, тебе за это сердце не рвут, а доброжелательно корректируют.
Это было странное действо. Шаман отбивал ритмы на бубне, они постоянно менялись и, клянусь тебе, в них транслировался смысл. Я фиксировал его наличие, но расшифровать его не мог. Впрочем, мое бессловесное нутро эту информацию жадно воспринимало.
Мы кружились вокруг гигантского костра. Были те, кто задавал движения, остальные повторяли. Около огня в чане кипела пахучая жидкость, отравляя пьяными парами воздух. Разило страшно, и я сильно удивился, когда ее начали разливать и пить. Тогда и пожалел, что не ушел, но раз уж начал… Настала моя очередь, я бросил противиться и сделал добротный глоток. Обожгло. По вкусу напиток напоминал вино с добавлением каких-то трав, фруктов и еще чего-то более крепкого. Горячее вонючее вино! Чудачество, но безобидное.
Мы продолжали кружиться и дергаться. Танцем назвать это трудно: мы именно дергались. И я пропал…
Пойми правильно, я словно перестал существовать. Мои мысли закончились, мое прошлое, мой путь… Я двигался, и лишь движение было реальностью. Оно занимало меня всего.
Пьяные люди пошатывались, прозвучал приказ отойти от костра подальше и закрыть глаза. Все продолжилось, продолжилось, продолжилось
С закрытыми глазами продолжаешь отличать свет от тьмы. Я и так видел, где находится пламя, и постоянно, не разжимая век, ориентировался на него. Еще чувствовал жар кожей: далеко ли, близко ли. Глаза, оказывается, не так уж нужны. Пока ни с кем не приходится биться, конечно. И тут я увидел…
Я танцевал-дрожал спиной к костру, все еще держа глаза закрытыми, как вдруг на фоне огня отчетливо поймал неведомым внутренним взором три золотые струны и догадался, что это