Он возник прямо передо мной, так что волны его дыхания быстро достигли меня. Запахов, кстати, не было. Звуков тоже. Он приложил свой лоб к моему, и наши сознания смешались. Я стал им: видел все, что видел он, чувствовал, слышал, осязал… Тихая гнетучая тоска, которая придавила его-меня и так и осталась лежать. Ни шевельнуться, ни забыться. Движения нет, от времени не осталось даже памяти. Одно лишь чувство и никаких образов. То, что я увидел сперва, я уже позабыл. Я просто раздавлен гигантской плитой и, увы, еще продолжаю существовать.
Лбы разомкнулись, я вернулся в себя. Он… оно потекло дальше. Кажется, оно меня даже не заметило. В его мире нет движения, а я – это изменения. Восприми он хотя бы толику моего сознания, и его вечность преобразилась бы, сдвинулась с мертвой точки. Хотя, может, это был бы всего лишь короткий прыжок, наскоро забытый, потому что и память – тоже движение образов. Оно утекло, а я остался – такой же я, каким попал сюда. Только испуганный и раздавленный чувством жалости, но мне не привыкать.
Вот теперь-то я испытал, что ничего не могу изменить здесь. Что это, Ад? Я хотел нести свет, а способен лишь хаотично плавать и наталкиваться на нечисть. Мне жаль их, но чем полезно мое сочувствие? И сам я им ни капельки не нужен… Я НЕ МОГУ РАССЕЯТЬ ТЬМУ.
Самым мерзким в этом было понимание, что я сейчас тону в луже собственной гордыни, а сознания вокруг задыхаются на самом дне не ими выдуманного океана. Если бы я только мог, я избавил бы их всех – всех без исключения. На самом деле я ничем не лучше их, просто мне повезло оказаться по другую сторону. Так сложилось, так повела меня моя звезда. Так, неподвластно мне или им, в моем детстве сложился характер, так, независимо от меня, мне добрые люди подарили любовь и сделали добрым меня. Случайность или судьба – едва ли мне с того награда. Настоящее определено прошлым, а прошлое выбирали не мы… Но я не мог помочь никому. Я не мог бороться с этой системой, разве что закричать в пустоту, в которой меня все равно никто никогда не услышит.
Я вспомнил того пьяного у костра, я понял его.
И я проклял Бога.
ТЕЙВАЗ (перевернутая)
Пробуждение после удара по голове – как похмелье, только проходит медленнее. Да, это был сон. Но когда я открыл глаза, увидел солнце, песок, разломанные и опустошенные телеги, мне стало еще хуже, чем в кошмаре.
Моя одежда была распорота: я долго не мог сообразить почему. Потом догадался: деньги, заработанные на стройке! Лучше бы ты их взяла, дорогая. А может, и так, как есть, лучше. Черт с ними. Я Бога проклял – теперь многое не более чем мелочи.