Ее длинное тело были растянуто черными зарослями, берущими начало из самого земного ядра, и вскоре она сама походила на длинную водоросль. Ее длинные кудрявые волосы, не потерявшие нежность касания даже в соленой воде, растаскали хищные рыбы. Огромные лица с пустыми, стеклянными шарами вместо глаз, они не могли устоять перед дикой белизной овала ее лица, перед блеском ее растянутой кожи. Локон за локоном выдергивали острые зубы, как сорняк из земли. И повсюду шныряли лопатообразные морды, гладкие тела нежно-белого цвета, их мечущиеся хвосты, что молотом били воду вокруг.
Затем пришла очередь Нан.
Моя любовь, мой дом, мои слезы, моя сестра – ушла, отпустила стальную хватку моей руки и уносилась все дальше, дальше… Пока я не могла догнать ее, но я плыла, гребла немеющими костями, резала толщу, гналась за ней. Мне казалось, еще чуть-чуть, и я дотянусь до нее. В моей протянутой руке до конца горела надежда. Но течение уносило ее дальше, запах, кожа, и тепло вокруг нее – я знала его наизусть – расплывалось и растворялось в белый морской туман. Глаза! Я вырву вас, как только доплыву до берега! Глаза развидели ее.
Нан, все страдания, что ты причинила мне за нашу долгую связь, не сравнятся с той болью, когда я отпустила тебя, когда взгляд твой прикрыла вода. Нан, последнее касание твоей ладони, и твою спину откинула назад непомерная сила. Нан, ты была последним, что у меня осталось. Теперь у меня нет ничего.
Я плыла в горячем молоке, и с каждым днем оно бурлило и вспенивалось все выше. Но на другой стороне сгоревших обрывков неба вставало кольцо луны, и его золото нагрело воду еще сильнее. Она выливалась мне в рот, и я захлебывалась обжигающей жидкостью. Но луна росла и толстела, пустое кольцо обрастало полным, залитым телом, и свет растопил черные тучи, и те полились на белую молочную пену. И еще ярче засветила луна на безоблачном небе, и от того ночного тепла выкипело все море, сварило самого себя, испарилось в белую гущу из капель воды, огня, Сал, Нан и Валире, из разбитых людей скалы, из земли и древних времен, из мыслей и прошлых дней, что слепили мою заблудшую душу.
И я задыхалась в избытке существования, парившего вокруг меня, и лежала на влажном дне, иссыхающем постепенно, и через землю под моим телом утекали последние следы памяти. Солнце возмужало и вернуло свой желтый круг, теперь оно жжет неумолимо, усиливая Луну, и белый пар поднимается выше. Он парит в метре от меня. Меня? Кто теперь я? Но я встану, кем бы я не была, и уже пешком, сморщенная, как кончики пальцев в ванной, буду идти, пока не достигну нового берега. Но еще не дойдя до него, новые дни начались.