В отпуск к морю (Аванесов) - страница 3
Одев старые полуботинки, с оббитыми носами и стесанными каблуками, которые не сильно выделялись на фоне остальной одежды, девушка не удержалась, зашла на кухню, спросила,
– Мама, ты зачем мои сапоги продала?
Мать повернула к ней свое землисто – серое, покрытое местами красными пятнами лицо, на котором Люда увидела пьяные глаза и попытки осмыслить заданный вопрос. Какое-то время она молчала, потом ее понесло,
– Анька, ну ты глянь на эту шалаву, пьяным голосом заорала мать. Я последний хрен без соли доедаю, разута, раздетая, а она…
Люда уже не слушала криков матерь, выскочила за дверь. Она решила, что в следующие выходные обязательно вызовет слесаря и поставит на дверь своей комнаты замок.
Глава 2
Люда возвращалась с прогулки. Она гуляла всегда, когда позволяло время и погода, чтобы как можно меньше находится дома. Старая часть города была по-своему красива. Вокруг города, куда не посмотри, возвышались горы. Не скалы, а горы, покрытые лиственным и хвойным лесом. Каждое время года было по-своему красиво. И только два промежутка времени показывали истинный вид разрушающегося городка, когда опала листва, а снега еще не было, и когда грязный снег еще не растаял, а листья еще не распустились. Во время таких одиноких прогулок, думалось хорошо, думалось о разном. Сегодня почему-то вспомнилось прошлое. Все свою жизнь, которую она помнила, на все ее малочисленные просьбы, с которыми она обращалась к матери, она слышала всегда один ответ, – денег нет. Примерно в седьмом классе Люда совсем перестала, что-то просить у матери. Все необходимые вещи, которые ей были нужны, тетя Аня заставляла покупать тогда еще более – менее здравомыслящую мать. Носильные вещи она приносила сама, где-то доставая поношенные, но иногда очень хорошие. Когда Люда начала учится в девятом классе, из квартиры начали исчезать вещи, а новые уже больше не появлялись. Жить стало совсем тяжело. Еды в доме иногда совсем не было. Люда пыталась зарабатывать как могла, раздавала листовки, пыталась продавать различные товары, ходя по квартирам и домам, учреждениям. Получая небольшие деньги, тратила их в основном на еду, недорогое белье и одежду, иногда баловала себя, покупая вкусняшки, которые почти всегда были кусочками торта «наполеон». Вспоминания из детства, так она их называла. Девушка подошла к подъезду, и через открытый проем форточки кухонного окна на первом этаже, услышала пьяный голос матери. Настроение сразу испортилось. Домой идти совсем расхотелось. Эти старые двухэтажные с одним подъездом, дома послевоенной постройки, давно не видевшие ремонта снаружи и изнутри. Скрипучие протертые с углублениями ступени деревянных лестничных маршей, перила с отвалившейся местами кусками многослойной краски. Запах подъезда первого этажа, который, сколько она помнила себя, не менялся никогда. И запах, смесь кошачьей и человеческой мочи, и чего-то вонючего или гниющего под деревянным настилом пола. Квартиры с маленькими проходными комнатами, и еще более маленькими кухнями. Самое удивительное, что у каждого такого дома сохранились скамейки. Пережиток Советского Союза. Даже сейчас в этот солнечный и безветренный день эти дома, выстроенные вдоль улицы, выглядели одинаково уныло. С другой стороны, летом они утопали в зелени, становились какими-то родными, и как иногда на трезвую голову говорили ее мать и тетя Аня, навивая давно ушедшее радостное вчера. Люда присела на скамейку возле подъезда, закурила. Это старая часть города, начало его создания. Она практически не изменилось за десятки лет. Так по крайней мере говорит старшее поколение. А большая часть города руины. Вон они эти руины, более современные двенадцатиэтажные дома. Их хорошо видно даже отсюда, сквозь голые ветви деревьев. Наследие развалившегося государства – исполина. После развала СССР, жизнь в этом моно – городе, как-то быстро остановилась вместе с остановкой комбината союзного значения, и начала вырождаться. Часть этих признаков вырождения, видно даже со скамейки. Высокие многоэтажные дома, с брошенными квартирами и почти везде с разбитыми стеклами окон, или вообще без оконных рам. Кое-где в этих домах еще виднелись застекленные окна, в которых сейчас отражались лучи заходящего солнца. Как там живут оставшиеся люди? А за этими домами и сам горно-обогатительный комбинат, вернее то что от него сталось. Голые частично разрушенные стены красного кирпича и бетона, административных и промышленных строений, без крыш, окон, дверей. Местами видны металлические конструкции, которые не удалось растащить и сдать на металлолом по каким – то причинам. Некогда по-своему красивый небольшой городок в горах, медленно превращается в город призрак.