– Все это ради искусства, товарищи! Искусство – оно не должно быть съедобным! Иначе какое оно искусство? Сожрешь искусство, а что с ним станет потом? Не отходы ли? Это будет уже какое-то переваренное искусство! Туалетное! Не согласитесь ли?
– Да! Да! – кричит толпа.
Все это вам кажется настолько мистическим и нелепым, что вы хотите просто поскорее проснуться, и начать утро с чего-нибудь, что наименьшим образом напоминает запах напалма, с кружки кофе, например… но ничего у вас не выходит, и вы видите кровавое месиво вокруг, сумасшедший, парализующий вас шум, толстенького нациста, которому вторит толпа, и полуразломанное здание, которое если не часом позже, то развалится. Эти краски и звуки настолько въедаются в ваше сознание, что вы падаете в обморок, и не просыпаетесь…
***
Давление, мать его, давление. Тяжкие копыта, вдавливающие обывательские щеки. Ветер словно гиря. Ведут по улицам и пинают армейскими ботинками. Поводки на жертвенной шее. Легкие ноги зверя. Трудовой асфальт мяса. В труппе собачьи позы. Вычесывают ногой из под уха и ублажают следящие лики. Армейский ритм топота. Хлестанья плетью. Колонна и пьяное съеживание. Путь в вакуум чрева. Захлопывание умирающей звезды. Черные дыры и сухое пространство. Рука тянет вверх: жертва средневековой пытки, не иначе. Дичь ловкой дыбы. Меняет направление, и тянется уже к земле, а затем вперед, и конвульсиями валится на пол. Меняет позы. А подсолнух тихо смеется; поднимает и опускает голову. Приятные процедуры. Новое лоно экстаза и свежие беженцы. Великодушные блестки и изюминки. Слеза проступает на человеке. Не способном сопротивляться. А марш продолжается. Слышны трубы и барабанная дробь. Избивание привязных животных….
……………………….
Черти прибывали и заполоняли собой улицы. Они шагали колоннами и размахивали знаменами, напевая песню «Будь славен Ад» и отбивая барабанный ритм. Обыкновенно они миновали штаб-квартиру Распупина, поскольку та была заколочена, но в этот раз их привлек свет в соседнем здании. Некоторые из чертей покинули строй и подобно голодным до света мотылькам ринулись внутрь. Спустя секунду раздались крики, и можно было увидеть, как эти дьявольские создания вытащили на улицу человека…
Распупин, глядя на это, направился к оконному проему, чтобы выпрыгнуть из него, но его окликнул Толик:
– Куда вы, Ефим Георгиевич?
– Быть может, спасение утопающих это как раз-таки мое дело, Толик.
– Тогда я с вами!
Но Распупин откинул Толика и спрыгнул вниз один.
***
он прыгает в колодец,
а попадает во дворец
Распупин огляделся и увидел комнату, которая напоминала собой прихожую в бедном европейском доме.