Яхта застопорилась, и морякам пришлось сойти с судна и очищать дорогу вручную.
///Раз – труп! /// Два – труп! /// Мощные ручища Василия расправляются с ними в два счета /// Сразу видно, годы работы грузчиком не прошли даром /// Такого работника да в Концлагерь /// Отнесет жмуров, принесет, доставит, прошарит, блестящее достанет, никого без внимания не оставит…
/// А это что там?..
Женщина в белом одеянии возносится над землей. И машет рукой. Вид у нее потрепанный. Будто только с того света вернулась. Светлые длинные волосы, развевающиеся на ветру, голубые глаза и тонкие губы. Она взывает нежным голоском к Василию: «Ва-си-лий! Ва-си-лий!»
Он копался во рту у ангела, но быстро расставил приоритеты. Не все золото, что блестит – подумал он, и помчался к женщине.
– Оближи меня, Василий!
– Что?
– Ну же! Я всегда хотела, чтоб ты меня облизал!
Крепкие руки Василия повалили женщину на землю, и они оба слились в любовном экстазе.
– Я тебе трактор куплю! Какой захочешь! – выдал он, найдя подходящий момент между лобызаниями.
Язык Василия прошелся буквально по всем частям ее тела, пока он наконец не почувствовал что что-то не так. Тело будто бы перестало его слушаться, он постепенно стал терять над собой контроль. «Одурманенный?» – подумал он про себя, – «Во всем виноват трупный запах?» – стал перебирать все возможные варианты в голове Василий, пока не обнаружил, что все это время он облизывал вонючий, покрытый опарышами гоблинский труп. Вместе с этим он почувствовал и странные ощущения в районе щиколоток, будто бы по ногам что-то ползет. Еле-еле согнув шею, он смог увидеть, что его тело покрывают плотоядные улитки.
Сначала те приклеились к его ногам, и тот упал, а затем начали покрывать собой его обездвиженное тело. Так как тот громко кричал, они смогли заползти ему в дыхательные пути и таким образом съесть его легкие. Улитки покрыли все его тело. Они сожрали его глаза, переварили его одежду, съели кожу, откусили нос, уши, а затем добрались до остальных внутренних органов. Все это происходило на глазах у Кэпа, который ввиду непонятности ситуации, просто стоял как вкопанный и смотрел на перевариваемого товарища. Да и что он мог противопоставить! улиткам! Насытившись, слизни отступили, оставив мокрое производство в виде дорог темной густой слизи.
Утомленный Кэп, решивши немного передохнуть, подошел к пятну, которое когда-то было его протеже, и закурил трубку.
– Ну что, Гарри. Вот нас и стало на одного меньше. Возможно, и меня скоро не будет, – обратился он к своей игуане.
Если раньше твердохарактерность капитана нельзя было прорубить никаким топором или ледорубом, то теперь он наконец проникся всем тем ужасающим осквернением, что нависло над его судном. Его впитанная с молоком матери одержимость романтика теперь проваливалась в пасть безумия. Чтоб хоть на секунду отгородиться от этой разъедающей порчи, он прилег под горой трупов, и, подложив свои изношенные руки под затылок, проникся увесистыми небесами, которые не пророчили ничего хорошего, ибо были беспросветными и серыми. Он призадумался о незавидной судьбе всех тех безумцев-романтиков, которые обрекают себя на безвестность и противоречивость в туманных сумерках перемен, флиртующих со смертью, и, в конце концов, платящих за все по счетам. «Ту-Ту, поезд. Станция «Молодость». Идет через станцию «Старение». Возможны легкие потрясения, а также снаряды врага-неприятеля. Просьба всех приготовиться, и поднапрячь свои сфинктеры. В военное время легко не бывает», – промычал он про себя и предался легкой дреме.