– Да. – подтвердил Адонис, – отсюда до него недалеко.
– А почему мы ехали так долго?
– Проезд есть не везде, поэтому нам и пришлось покружить. Пешком сюда можно дойти гораздо быстрее. Видишь внизу каменную лестницу? Двести пятьдесят ступенек, и ты здесь. Так что, завтра, если захотите, можете пройтись сюда пешком.
– Отлично. Ну давай, веди нас к своему художнику.
– Стас, сходи сам, – заупрямилась я, – я же тебе говорила, что зайду к нему только тогда, когда мы выберем картинку, чтобы человек мог приступить к работе сразу же, иначе опять убегу.
– Детка, я тебя спрашиваю в последний раз, ты будешь что – нибудь делать или нет? – сказал Стас, повышая голос, – если ты помнишь, я пообещал человеку отдать бабки, или мне этого не делать?
– Отдавай.
– Ну смотри, а то опять заведёшь своё хочу – не хочу, буду – не буду…
– Я же сказала – отдавай.
Пока мы препирались, дверь открылась. Из неё вышел невысокий пожилой мужчина. Он что – то спросил у Адониса и стал разглядывать нас в упор.
– Знакомьтесь, это Илья, – сказал Адонис.
– Это и есть твой мастер? – спросил Стас, пожимая протянутую руку.
– Да, это он.
– А по – нашему он чё – нить соображает?
– Нет.
– Ну ладно, тогда ты будешь нашим посредником. Скажи ему, что вот этой девушке надо сделать всё по высшему классу, и объясни наши условия.
Адонис объяснил всё буквально в трёх словах. Илья кивнул и показал рукой на дверь, приглашая войти.
Я отрицательно замахала руками, и он снова обратился к своему земляку.
– Чего он хочет? – спросил Стас.
– Он говорит, что девушке совершенно нечего бояться, он гарантирует безопасность операции и приглашает в дом, чтобы вы имели возможность убедиться в том, что у него есть для этого все условия.
– А мы не помешаем его семье? Время уже довольно позднее… – спросил Стас.
– Он живёт один.
Стас повернулся ко мне и спросил:
– Ну так что, детка, ты идешь или нет?
– Стас, я тебе всё объяснила, и не нужно меня принуждать. Сходи сам, я тебе доверяю, а я прогуляюсь по свежему воздуху. Кажется, меня немножко укачало.
Мужчины ушли, и я осталась одна. На душе скребли кошки и накатило состояние глубокой депрессии, как будто мы делали что – то очень неправильное и нехорошее. Я вышла из машины и стала снимать панораму раскинувшегося внизу города и море, раскрашенное кровавым закатом. Вид был прекрасный, но я впервые в жизни не получала от своей работы никакого удовольствия, потому что поняла, что оказалась здесь вовсе не потому, что заработала своим тяжким трудом отдых на шикарном курорте, а чтобы послужить банальной подсадной уткой.