Сегодня я осталась дома одна. Стас уехал с детьми и моим отцом, с которым они стали очень дружны, на рыбалку. Он оказался невероятно нежным и заботливым мужем и отцом, и я была с ним по – настоящему счастлива. Проводив их, я послонялась по дому и, посмотрев на портрет Андрея Сергеевича, подумала, что пришло время навести порядок в его бумагах. Сам он не делал этого наверное, лет двадцать, и мне тоже не позволял, оправдываясь тем, что у меня достаточно своих дел, к тому же, я могу выбросить то, что ещё может понадобиться. Теперь можно действовать по своему усмотрению, и я начала перебирать бумаги, сортируя на нужные и ненужные. Добравшись до нижнего ящика стола, я обнаружила газету пятилетней давности на греческом языке. Меня удивило то, что она хранится в доме, где его никто не знает. Я скомкала её и бросила в переполненную мусорную корзину, но она упрямо топорщилась и лезла обратно, словно добивалась того, чтобы её прочитали. Я вынула её, немного расправила и стала складывать и приглаживать слой за слоем до тех пор, пока она не приобрела размер небольшого блокнота, и тут моё внимание привлекла часть фотографии, оказавшейся наверху. Лицо изображенного на ней мужчины показалось мне знакомым, и я в очередной раз вернула газету на стол.
Лучше бы я этого не делала…
На последней странице, в колонке новостей и происшествий, были помещены фотографии Ильи, Адониса и участка серпантина, с которого когда – то собирался взлетать Стас. Меня заинтересовало, почему эта парочка оказалась в газете и как она оказалась в столе Андрея Сергеевича. Я вырезала часть газеты с фотографиями и касающимися их заметками, и хорошенько разгладила утюгом. Затем включила компьютер, сканировала в него вырезанный кусок, и, открыв переводчика, прочитала ужасные новости, случившиеся в один и тот же день как раз в то время, когда мы со Стасом находились на Лесбосе.
Под первым снимком говорилось о смерти мастера по татуажу, найденного в арендованной им квартире со свёрнутой шеей. Оказалось, что против него в своё время проводилось следствие в связи с жалобой о заражении клиентов, но дело было прекращено за недостаточностью улик. Художник был лишен лицензии, но полиция подозревает, что он продолжал работать подпольно, постоянно меняя адреса.
В тот же день немецкий турист, остановившийся на горном серпантине, чтобы полюбоваться пейзажем, фотографировал пролетавшего вдоль берега пеликана, и, заглянув вниз, увидел лежавшую на дне моря машину, о чём и сообщил в полицию. В ней был обнаружен труп Адониса.