Ренди всегда был с чудинкой. Первые слова, которые я ему сказал, когда мы познакомились на одной из первых вечеринок для первокурсников были «знаешь чувак, я никогда не видел таких красивых парней». Я был изрядно подпит и сразу уточнил, что я не гей, а просто обескуражен, но факт оставался фактом. Он был чуть ниже и чуть худее меня. В белой рубашке Оксфорд, голубых светлых джинсах и в белых кроссовках на голую ногу. Светлые и мокрые от пота волосы сваливались ему на лицо, а глаза были бутылочного цвета, насыщенно зеленые. В общем он выглядел как внебрачный ребенок Тимоти Шаламе и Арми Хаммера из фильма «Зови меня своим именем». Мы как-то сразу стали друзьями. Настоящими, теми кому можно признаться во всем что угодно: от мастурбации, до болезни от которой умер твой любимый дедушка.
Мне нравилось смотреть на Ренди, потому что я был уверен, что этот парень во много лучше меня. Он добрее меня, он начитаннее меня, он красивее (это уж точно) меня, его семья богаче моей, и одевается он лучше. Для Ренди было совершенно буднично рассказывать, как он с мамой катался на лыжах в горах, которые отделяют Италию от Франции, и в зависимости от склона можно спуститься либо в одну, либо в другую страну. Или, скажем, он мог рассказать какого это смотреть матч «Манчестер Юнайтед – Ливерпуль» с вип трибуны, куда их с отцом пригласил Эрик Кантона. Самое милое, что он не кичился этим, а просто буднично рассказывал нам с Софой и Серхио эти истории, будто это так же обычно, как заправить постель или прокатиться на велосипеде. Помню, Серхио до последнего не мог поверить, что Ренди не бахвальствует этим. А Софа просто называла этот жанр «Простенькая история от Ренди». Даже после перехода на юр.фак он сохранил свою гуманитарную легкость, и до конца университета так и не обзавелся на новом факультете, друзьями более близкими, чем наша троица. Помню, на следующий день как Серхио покинул университет, он выслушал мою историю полную непонимания и осуждения и на его лице появилось что-то напополам с восхищением и завистью, он сказал «надо же, отдаю Серхио должное. У него всегда были яйца, но не думал, что такие огромные».
А после университета мы, по обыкновению, разбежались кто куда, словно увидели огромное страшное чудовище под названием «реальная жизнь» и решили забиться в своих маленьких темных уголках.
Ренди единственный из всех, кто как правило звонил мне первым. С годами все реже и реже, но все-таки. Он вернулся в Пит и стал работать в фирме своего отца. Уже через год он был младшим партнером, что, конечно, не удивительно, когда твоя фамилия заявлена в названии фирмы. Я был уверен, о чем говорил ему не раз, что он добьется успеха в любой фирме, но он отмахивался. «Отец настаивал, да и глупо конкурировать на одном поле» – всегда повторял он. «Я командный игрок, часть команды, часть корабля». Мистера Ти, похоже, тоже прельщала мысль о точном повторении себя в ребенке. Так они и жили.