Я с детьми дела никогда не имел, мы с ними жили в параллельных мирах, не пересекаясь. Но Данька, хоть и маленький, показался мне вполне разумным человечком. С ним вполне можно разговаривать, а это дает надежду на то, что мы сможем до чего-нибудь договориться.
Катя
Новогодняя ночь прошла, оставив после себя послевкусие легкой грусти. Сколько себя помню, всегда так и происходит – готовишься к Новогодней ночи, готовишься, а она пролетает как один миг. А ты все ждешь чудес…
Даже Данька утомился к четырем утра – мы его обнаружили спящим под елкой в обнимку с Долькой. Обоих переложили на диван в Светкиной спальне, а сами еще до шести утра в кухне вспоминали времена нашей школьной молодости. Обнаружили очень интересный феномен – выборочность воспоминаний. Вспоминая одни и те же события, мы со Светиком понимаем, что у нас не просто разное видение ситуаций, но и разные воспоминания о них. Например, в седьмом классе я заехала по уху нашему однокласснику за то, что он Светку обозвал Тортиллой за ее очки, в результате меня, естественно, выгнали из класса. Подружка не помнит этот инцидент, он начисто выпал у нее из памяти, хотя присутствовали мы при этом обе. В свою очередь, я ничегошеньки не помню об однокласснике, который, по словам Светика, учился в нашем классе всего пару месяцев и был в меня тайно влюблен. Память – странная штука. Паззлы в наших головах дополняются деталями, взятыми из чужих воспоминаний.
И, разумеется, я рассказываю Светке о том, что звонил Димка. Она в курсе, что он женат и у него скоро будет ребенок – об этом я поведала ей еще с утра 30 декабря.
– Кать, ты придумала, что Даньке скажешь?
– Нет еще. Завтра уже Дима приезжает, а у меня ни одной стоящей мысли в башке. Ну хоть ты придумай что-нибудь, ты же умная, юрист все-таки.
– Такому, знаешь ли, в институтах не учат.
– Это точно.
– Ну скажи, что папа вернулся из командировки. Глупо звучит, как по мне. Но я же тридцатилетняя тетка, может, для ребенка это прозвучит более убедительно?
– Ой, не знаю. Сейчас такие дети, что мы в сравнении с ними в том же возрасте были наивными буратинами, если не сказать хуже.
Старинные часы с кукушкой на стене продолжают отсчитывать секунды. Во внезапно образовавшейся тишине их размеренный четкий стук напоминает о том, как течет время. Ему нет никакого дела до наших забот, горестей и обид. Время – это бесстрастный наблюдатель, молчаливый и отстраненный, это река, которая течет сквозь нас и изменяет нас. Чтобы ни происходило – гибель целых народов или драма жизни одного человека, безмолвная река никогда не останавливается и никогда не изменяет свой ход.