– Разбираться к Комту?
– Да, после третьего кувшина вина он решил, что он сектант механиков и его нужно сжечь. Но, к счастью, четвертый кувшин вина лишил его возможности ходить, и Кальк отнес его в его комнату. А ты вцепился в меня и не дал уйти.
– Прости меня, Мила, я не хотел.
– Ой, ладно, Парк, ты такой забавный пьяный. Слов мне ласковых наговорил, таких, каких мне никто еще не говорил.
– Правда? – от слов Милы мое лицо стало красным. Та смелость, которая вчера меня накрыла, сегодня превратилась в сплошное угрызение совести, несмотря на то что сама Мила так легко к этому относилась.
– Правда. Что ты покраснел-то, Парк, не переживай, все хорошо, ты вел себя благородно и прилично. Мне было очень приятно провести с тобой ночь. Хоть это и светит мне неприятностями от Трампа.
– Какими такими неприятностями? – грозно спросил я.
Мила смутилась и, сменив тон на робкий, сказала:
– Я не должна ночевать в твоей комнате, к тому же я не выполнила своих утренних обязанностей.
– Если он хоть пальцем тронет тебя, я его сожгу.
– Нет, что ты, – испуганно заговорила Мила. – Не смей ничего с ним делать, он не причинит мне вреда, только побурчит по-отцовски.
– По-отцовски?
– Да, Трамп – мой отец, но, прошу тебя, не распространяйся об этом. Может, я схожу за завтраком и приберусь тут?
– Да, конечно.
То, что Мила была дочкой Трампа, удивило меня. Он никогда не выделял ее из прислуги и гонял точно так же, как и всех.
Я решил, что сегодня мне никуда не надо, и лег обратно в кровать, провалившись в сон.
Мила разбудила меня, когда вернулась. Она принесла завтрак и ведро с тряпкой.
– Ты садись ешь, а я уберусь тут после вашего праздника.
– Что Трамп?
– Я с ним пока не говорила, похоже, что его нет дома.
Я сел за стол, а Мила подошла ко мне сзади и обняла меня за шею, приятно положив свою голову мне на плечо.
– Ты помнишь, что ты мне вчера говорил, Парк?
По моему телу прокатилась теплая волна снизу вверх и сверху вниз. И если снизу шла волна теплая, то сверху была волна неприятная, так как я понял, что не помню, чего же я такого вчера наговорил Миле. А Мила сейчас явно мстила мне за это. Я лихорадочно начал набивать рот хлебом, делая вид, что я голодный.
– М, кашны пмошню.
– Ну-ну, не торопись, кушай спокойно, а то еще подавишься и помрешь тут, а я не смогу заставить сдержать тебя обещание. И стать женой самого великого мага нашего мира.
От ее слов я получил еще одну волну, от которой действительно чуть не подавился. Но Мила сжалилась в итоге и начала уборку. Женщины убираются иначе, чем мужчины, они видят грязь там, где ни один мужчина не в состоянии ее увидеть. Я, отдышавшись, начал жевать более спокойно, наблюдая за Милой. Она была прекрасна в своей неказистой одежде. Она завязала юбку так, чтобы было видно ее ноги по коленки, и мыла пол, поворачиваясь ко мне то одним боком, то другим. Я не понимал, делает она это специально или неосознанно. Но мне очень нравился этот вид, я забыл про еду и наблюдал за ней.