— Ща развернется — спать ляжем. Для кровати этот хлам — самое то, — Мишка толкнул ногой бумажную горку, достающую до колен, и та послушно отползла в сторону. — Видишь, он сам нас боится.
— А если спичку поднести? — феномен разумного свитка и правда меня заинтересовал.
— А если он запаникует?
Я представила гору паникующей бумаги и содрогнулась. Если не придавит весом, то приток воздуха точно перекроет. А свиток, словно услышав разговор, встопорщился, перекатываясь на кромку.
— Ты посмотри, — изумился Мишка, — он еще и угрожает.
— Закончишь ты когда-нибудь? — я потянулась к горе по соседству, но задела лишь воздух. Куча даже не отползла — отпрыгнула в сторону.
Истончившийся свиток резко дернулся, замахиваясь на меня, и… с едва слышным шуршанием осел на пол.
— Всего-то?! — Мишка хмыкнул, поворачиваясь по кругу.
Свиток заполонил весь колонный зал. Пласты бумаги доходили нам до пояса и походили на снег, забрызганный грязью. Больше, чем ожидала, меньше, чем боялась, но выбраться из канцелярского плена в любом случае сложновато. Свиток, даже разумный, не сможет скомпоноваться настолько, чтобы выпустить нас. А перелезть через него и не порвать — не реально.
Я склонилась к ближайшим листам и внимательно всмотрелась. В близи белое море смотрелось не столь радужно. Часть букв стерлась, часть размазалась. Кое-где пропали куски текста. Про обшарпанные края и дыры в листе, вообще молчу. Удивительно, что Фантомия до сих держится. По сравнению со своим источником, она в очень неплохом состоянии.
— Неужто и здесь есть мыши и тараканы?
— Мыши и тараканы вечны, — провозгласил Мишка. — Только эти еще хуже обычных.
— Пакостят больше?
— Колдуют из-за угла, — со смешком уточнил он.
— Теперь я еще больше хочу вернуться домой.
Я повернулась к нему спиной и закрыла глаза, сосредотачиваясь на восстановлении. Опыт с огненным мостом объяснил, в чем сила. Пожалуй, только после этого я поняла, почему именно блюститель тут нужен. Это даже не волшебство, а скорее перестраивание реальности под себя. А пострадавшему свитку нужно именно это.
Клубы свитка приподнялись в воздух, красочно качнулись и тяжелой грудой рухнули назад. В носу засвербело. Я чихнула так, что уши заложило. Рядом суетился Мишка, на которого не подействовала пыль.
— Апчхи… апчхи… получилось? — прогнусавила я, лишь чихи прекратились.
Он подозрительно долго молчал, потом хрюкнув, отозвался:
— Не уверен.
Теперь уже и я склонилась к свитку, учинившему знатный переполох. Смотрела и смотрела, и никак не могла разобраться в том, что вижу. Выходило странно. Дыры исчезли, потрепанные края тоже. Зато буквы перемешались больше. Текст походил на неумелые каракули малыша. Строчки кренились и наскакивали друг на друга. Часть букв была написана так, что разобрать слова невозможно. Некоторые абзацы и вовсе отзеркалились.