Коридор штормило, но не так сильно. Я даже понадеялась, что благополучно переживу повторный погром. А там кто знает, может стражи откликнутся на зов. Может зеркало заработает снова…
Качка стихала. Треск сделался громче, но бой часов почти умолк, даря надежду на избавление. Надежда — самая непредсказуемое, что есть на свете. Сколько раз я надеялась на лучший исход. Сколько раз верила в везучесть. Сколько после обманывалась и зализывала нанесенные судьбой раны. Этот раз перещеголял все остальные.
Откуда появилось оно, я не разглядела. Как и не разобрала что это такое. Зато отчетливо уловила: надежда вновь посмеялась надо мной.
Тень, возникшая в центре комнаты, сгущалась, набирая плотность. Вместе с этим усиливался и треск. Казалось, фигура искрит от переизбытка электричества, которое не в силах сдерживать.
«Фантом. Только очень и очень искореженный», — это мне удалось понять за секунду до того, как он обернулся.
Я следила за наступающей фигурой, всматривалась в искаженные черты лица и… не чувствовала ничего кроме любопытства. Еще немного. Еще чуть-чуть и я узнаю его…
И тут засияло, зажужжало зеркало, отгораживая меня от фантомного и такого реального монстра. Сухонькая рука-веточка, неожиданно сильно дернула, втягивая внутрь.
— Не успела, — выдохнула я огорчено, когда проморгалась.
— Погибнуть не успела? — Фома Лукич озабоченно крутился у хода, рисуя мелком на зеркале непонятные знаки.
— Рассмотреть не успела. Я его почти узнала.
— Зато он тебя точно узнал. И теперь вернется, — лесовичок закончил, отошел в сторонку изучил знаки, с удовлетворением кивнул и накинул на зеркало большое полотенце.
— Ой, а бабушка тоже так делала. Она вечно зеркало прятала. Особенно ночью.
— Давно тянется стало быть, — помрачнел Фома Лукич. — И ведь не сказала ничего. Скрытная какая.
— А сами-то. Вы точно знакомы с моим гостем. А мне о том, кто он, не говорите! — уличила его я и поднялась с пола. Митинговать на полу не солидно. Масштаб не тот.
— Думали сами разберемся. Чего новичка беспокоить?! Ты же и не умеешь ничего. Ну раз так, то придется вместе совет держать. По одиночке не выдюжим. Ты это ешь давай. Чаек сладкий пей. Поможет. А как путь отчиститься, Бежанку позовем. Авось и скумекаем чего сообща.
* * *
Кумекать пришлось очень быстро. Лишь зеркала очистились от застилающей мути, как все пришло в движение. Скакали столы и стулья, подрагивали полки на стенах, вода выплеснулась из кадки на пол. Я малодушно выскочила на улицу, надеясь переждать землетрясение, и в изумлении замерла на пороге. Дороги двоились, троились и путались. Дома то возникали, то исчезали. Неизменными остались лишь небо и земля. Казалось безумный демиург решил наспех переделать неугодный мирок, не подумав о уже существующих жителях.