- Ну, я ее на гонки водил. Ты же знаешь, она с них тащится, - начал перечислять Илья, невольно улыбаясь от воспоминаний.
- Рисануться перед ней решил, что ли? - заржал Елизаров, прекрасно знающий обо увлечениях заклятого друга. Начиная от тачек, заканчивая одной белобрысой пигалицей.
- Да иди ты, - притворно обиженно послал его Хованский.
- Ты еще скажи, что не участвовал, - продолжал стебаться над ним Его величество, но, увидев взгляд товарища, тут же осекся. Еще и руки поднял, признавая поражение. - Ладно, ладно, молчу. Кроме твоих заслуг там было что-нибудь того... Необычное?Ну? Вспоминай, давай!
У Ильи дернулся глаз. Черт возьми, у него уже начиналась аллергия на это гребанное “вспоминай”. Будто вот так по заказу можно взять и вспомнить все, что было, да еще в мелких деталях. Тем более, что…
- Было! - озарение наступило внезапно, когда его не ждали. Да так, что, хлопнув себя по лбу, Хованский уверенно заявил. - Точно было!
Арина Белоярцева
- Я не пойду, - я с ужасом уставилась на сцену, вцепившись руками в дверь гримерки. - Не-не-не. Ставьте неуд, отстраняйте от сессии, отменяйте зачеты… Но! Я. Туда. Не пойду!
- Да, блин! Белоярцева, ты издеваешься?! - заорал доведенный до нервного тика и тихого бешенства Димка Григорьев. Ей-богу, я могла бы поклясться, что у него руки потянулись к валяющимся на полу кускам декораций.
Правда, не дотянулись. Мой собрат по наказанию вовремя одумался и засунул руки в карманы. То ли вспомнил пары по праву, то ли просто проявил чудеса разумности и волшебство сознательности (впервые за всю свою жизнь!), не знаю.
Но глубоко вздохнув, он со свистом выдохнул. И угрожающе протянул, поправляя откровенно дергающийся глаз:
- Значит так, Белоярцева. Мы выступаем через пять минут. Не выйдешь из гримерки добровольно - позову твоего Цербера!
- Которого?
Григорьев зарычал. Самым натуральным образом. А я лишь развела руками и снова вцепилась в спасительные двери, не давая вытащить себя из спасительного закутка.
- Твою мать! - наконец, сдался этот придурок. И махнул рукой, с оттенком нешуточной угрозы добавив. - Ну держись, малявка. Я. Тебя. Предупреждал!
- Напугал ежа кактусом! - не сдержавшись, я показала ему язык и…
Сползла вниз по двери, облегченно переводя дух. Жутко хотелось пить, есть и сбежать отсюда как можно дальше. Желательно, в другую страну. И нет, я не боялась сцены, не боялась публичных выступлений и блин! Я вызубрила этот чертов номер так, что разбуди меня среди ночи - станцую с закрытыми глазами! Но…
- Ладно, хрен с тобой, Григорьев. Я боюсь! Трушу! Ясно тебе? - буркнула я в пустоту, скрестив руки на груди. Еще и приложилась затылком пару раз об деревоплиту, ага. В нелепой надежде, что мозги встанут на место и накрывшая истерика пройдёт так же быстро, как и началась.