– Генри! Ну наконец-то! – Кати бросилась ему навстречу и спрятала голову у него на груди.
– Николай Константинович, добрый вечер, сэр! – Генри снял картуз и протянул тестю свободную руку. – Вижу, вы благополучно нашли "Дюма". Удался ваш секретный сюрприз? В чём он состоял, кстати, сейчас-то можете мне рассказать? Кейт сейчас ведь от счастья плачет?
– Как тебе сказать… – не нашёлся Николай Константинович. – Боюсь, наш сюрприз оказался слишком, э-э, сюрреалистическим.
– "Наш"?
– Наш с Василисой, – уточнил экс-император.
Генри, как в замедленном воспроизведении, повернул голову и присмотрелся.
– Василиса Прекрасная, – тихо сказал он. – Это вы. Это и в самом деле вы!
– Да, это я, – кокетливо повела плечиком супруга.
– Вы… вы мой кумир! – воскликнул Генри, опуская Кати обратно на скамью и завороженно подходя ближе к Василисе. – Василиса Ивановна, я же решил стать режиссёром благодаря вашим фильмам! Возил плакат с вашей фотографией по всему миру – брал с собой в путешествие зубную щётку и этот самый плакат! Я ваш самый преданный поклонник! Вы… Я… Поверить не могу!
– А я поверить не могу, что ты забываешь, сколько мама причинила мне боли! – схватила его за руку Кати. – Я запрещаю тебе с ней разговаривать!
– Что? – растерялся Генри. – Кейт, как же так? Ты же так ждала её возвращения!
– Зря, зря ждала, – горько рассмеялась Кати. – Пока я её ждала, она, оказывается, ещё одну дочку себе завела!
– О, – глаза зятя округлились. – Так вот почему тебе так плохо. Бедная моя девочка.
– Генри, а какие из моих фильмов вам больше всего запомнились? – светским тоном спросила Василиса. – Всегда приятно поболтать с фанатом! Надо же, какой милый муженёк достался Кати, несмотря на её дурной характер!
Генри переменился в лице.
– Знаете, Василиса Ивановна, я никогда не забуду ваш фильм "Плохая мать".
– Да как ты смеешь! – взвизгнула Василиса. – Ты что себе позволяешь?
Генри, не отвечая, сел рядом с Кати и обнял её за плечи.
– Никеша! – затрясла его Василиса. – Ты не хочешь вмешаться? Вообще-то твою супругу обижают!
Николай Константинович аккуратно снял её пальцы со своего запястья.
– Разве он сказал неправду?
– Ах так?! – голубые глаза Василисы излучали ярость. Она вскочила из-за стола. – Тогда я ухожу, раз здесь ко мне так относятся!
Николай Константинович молчал.
– Ты меня не остановишь, Никеша? Я ведь уйду и не вернусь, ты меня знаешь!
Николай Константинович молчал. Вся его великая любовь рассыпалась на части, столкнувшись с тяжёлым "матиасом" реальности. Разбилась на осколки, как зеркало от красной машинки. Чудесный образ, который он нарисовал себе за годы разлуки с женой, и пустая кокетка, стоявшая сейчас перед ним с перекошенным от злости лицом, – были неимоверно далеки друг от друга.