Анжелка придвигается к Кире так близко, что можно разглядеть каждую пору на помятом лице. Щёки преждевременно оползли вниз. Густые наращенные ресницы напоминают жирных гусениц, и Киру поташнивает.
Возможно, думает Кира, что-то произошло до её прихода. Какая-то стычка или ссора. Ещё в школе повелось: где Анжела – там драка. Но тогда она была центром внимания, а сейчас её игнорируют. Взгляды равнодушно скользят по оплывшей фигуре, затянутой в синее платье. Кире задают вопросы, на которые приходится отвечать, а к Анжелке за вечер так ни разу никто и не обратился.
На соседний столик приносят кальян, и у Киры начинает кружиться голова. После вина во рту остаётся привкус стирального порошка. Анжелка лезет с разговорами о детях. Наконец, Кире удаётся выскользнуть в туалет. Она запирается в кабинке и садится на крышку унитаза. Надо валить. Срочно.
Скрипит дверь. Кто-то заходит, кажется, Белинская и Ракитина. Удивительно, но голоса она помнит лучше лиц. Наверное, потому что все они каждый день звонили по поводу домашнего задания. «Здравствуйте, а позовите, пожалуйста, Киру… Кирка, привет! А что задала математичка? А по русскому что на завтра? А ты не продиктуешь упражнение, я оставила учебник в парте».
Саша и Люда всегда обсуждали какую-то дичь – то гробы на колёсиках, то письма счастья, то летающие тарелки – и мало изменились с тех пор. Кира успевает расслышать: «Думала в золоте ходить будет, а он её сначала забил насмерть, а потом порубил, как котлету. И ещё делал вид, что ищет её, бедную, со всеми. Плакал на камеру, сука», – и выходит из кабинки. Увидев её, они отворачиваются к зеркалу, поджав одинаково пухлые губы.
За столом становится только хуже. Опьяневшие и докучливые одноклассники передают по кругу телефоны с фотографиями детей и животных. Закрайный показывает ролики из интернета, которые ему кажутся смешными: пьяные падают в воду, кошки и собаки дерутся между собой, ребёнок пытается повторить за отцом матерное слово. Пришло время для плана «Б» – побега из эпицентра катастрофы. Кира незаметно подтягивает к себе сумочку, возле барной стойки находит официантку и суёт ей несколько купюр – остаётся надеяться на честность.
Отдавая Кире шубку, гардеробщица опять странно смотрит. Узнала? Хотя о происшествии с отцом на стройке ей вряд ли известно. Может быть, она на каждого так смотрит, мысленно проклиная за то, что он ходит по ресторанам вместо погибшего от передоза Вовика?
Кира уже застёгивается, когда кто-то касается её плеча.
– Уходишь?
Разумеется, Анжела.
– Да, извини, голова страшно болит.